Вторник, 3 декабря, 2024
Истории«Друзья шутят: “Что ты предпочитаешь: полоний, “Новичок” или автокатастрофу?”». Марина Овсянникова —...

«Друзья шутят: “Что ты предпочитаешь: полоний, “Новичок” или автокатастрофу?”». Марина Овсянникова — о побеге из-под ареста и о том, спокойно ли ей в Европе

Бывшая редактор Первого канала Марина Овсянникова покинула Россию после того, как на нее завели уголовное дело по статье о «дискредитации» армии РФ. Ей пришлось нелегально пересекать границу страны и вести с собой маленькую дочь. Уже несколько месяцев журналистка живет в Европе и пишет книгу о своем антивоенном срыве эфира весной 2022 года. О том, как выглядит жизнь Овсянниковой сейчас и чего ждать от ее мемуаров — в интервью SOTA.

О вашей пропаже в России стало известно в конце сентября, сейчас уже март. Где вы были?

Я долгое время находилась во Франции. Просто не выходила в публичное пространство. Как-то пыталась наладить свою жизнь и получить политическое убежище.

Судя потому, что вам удалось пересечь российскую границу будучи под домашним арестом, еще и с одиннадцатилетней дочерью, видимо, сбежать из России сегодня не очень сложно?

Конечно, до этого так делали и Pussy Riot, и Любовь Соболь, и, насколько я помню, брат Навального тоже покидал Россию, находясь под уголовным преследованием. Границы России не на надежном замке, так как везде процветает разгильдяйство. Никто особо не хочет работать на этот режим.

Расскажите о самом побеге.

Оставалось буквально девять дней до суда. Мой адвокат постоянно говорил: «Беги из России, они в конечном итоге тебя посадят». Я понимала, что они действительно меня посадят, потому что ФСИН начал фиксировать мои нарушения (домашнего ареста, — ред.). У меня убежала собака на соседский участок, я за ней выскочила. У них, соответственно, это отражается, так как я покинула периметр, который мне очерчен.

Потом следователь начал звонить моей подруге Кристине, которая помогала мне под домашним арестом. Она просто приносила мне еду, иначе бы без нее я вообще не выжила. Помогать мне просто было некому, мама отвернулась, сын ушел из дома. Вот следователь СК позвонил ей и вызвал на допрос. И мы поняли, что ее сейчас хотят привлечь в качестве соучастника этого так называемого «преступления» на Софийской набережной, потому что она снимала этот пикет. Мы прекрасно понимали, что обстановка накаляется, и что, скорее всего, это закончится настоящей тюрьмой.

«Путин — убийца. Его солдаты — фашисты. 352 ребенка погибли. Сколько еще должно погибнуть детей, чтобы вы остановились?» — так выглядел плакат Марины Овсянниковой, с которым она встала в пикет напротив Кремля

Времени было мало, мы очень долго не могли понять, в какую сторону бежать. И где это вообще возможно сделать, потому что одно дело, когда бежит мужчина, сильный физически, а другое дело, когда это женщина с ребенком. За нас до последнего никто не хотел браться. Потом Дима Захватов (адвокат ОВД-Инфо, — ред.) нашел направление, в котором можно было бежать. Мы выбрали ночь с пятницы на субботу, когда все уже правоохранительные органы отдыхали. Мы прекрасно понимали, что следователь, который занимается моим делом, выйдет на работу только в понедельник и только тогда объявит меня федеральный розыск. Поэтому у нас было реально два дня на то, чтобы покинуть территорию России.

Как всегда, все пошло не по плану. Мы использовали семь автомобилей. Последний автомобиль застрял в грязи в нескольких километрах от границы. Мы выскочили в голое поле, вокруг была кромешная тьма. Внезапно это поле оказалось перепахано, и пройти по нему было вообще нельзя. Мы постоянно куда-то проваливались и утопали в грязи. В общем, это был кромешный ад и ужас. При этом я еще тащила на себе какие-то вещи, потому что изначально Дима Захватов говорил, что вам там надо будет пройти где-то метров 700, максимум километр до границы, и там вас встретят, и все хорошо организовано. Естественно, в последний момент выяснилось, что это не так.

В общем, полночи мы блуждали по этому полю, пытаясь найти хоть какую-то дорогу. С нами был сопровождающий, который искал путь буквально по звездам, потому что сотовая связь не работала. Мы были уже на пределе человеческих возможностей. Признаюсь, я на этом поле рыдала, говорила «давайте я уже сяду в тюрьму» и «зачем я затеяла всю эту авантюру». Но, в конечном итоге, я рада, что все завершилось благополучно: заработала сотовая связь, и наш сопровождающий смог выйти на контакт с людьми, которые ждали нас на другой стороне границы. Так мы через лес и болото вышли в правильном направлении.

«Уважаемые сотрудники ФСИНа, наденьте такой браслет на Путина!». Марина Овсянникова обратилась к российским правоохранителям

Фото: SOTA

Ваш адвокат рассказал мне, что президент принимающей страны лично распорядился о вашем убежище. Вы правда контактировали с Макроном или с Елисейским дворцом?

Нет, я не контактировала ни с Макроном, ни с Елисейским дворцом. Единственное, что сразу после моего первого протеста в прямом эфире Макрон публично заявил, что они готовы оказать мне дипломатическую защиту и предоставить политическое убежище. Но в тот момент мне это было абсолютно не нужно, потому что я не хотела эмигрировать из России. Я поехала работать (в немецкий Die Welt, — ред.) в качестве журналиста, и тогда у меня не было планов куда-либо уезжать. Но когда ситуация уже сложилась таким образом, что или тюрьма или эмиграция, то, конечно, я обратилась за помощью.

Я могу сказать, что в первую очередь мои адвокаты и друзья нашли такую неправительственную организацию как «Репортеры без границ», которая помогала мне выбраться из России уже по европейской части пути. Это было полностью организовано при помощи «Репортеров без границ», и я бесконечно им благодарна за эту помощь.

Опишите ваш нынешний быт. Чем вы занимаетесь в последние месяцы?

Я же написала книгу. Я начала писать ее под домашним арестом в Москве, закончила уже в Париже. Сейчас ее переводят на несколько языков. Сейчас я нахожусь в Германии, занимаюсь промоушеном этой книги с журналистами и с читателями. Потом будут Нидерланды, и, возможно, еще Румыния на очереди.

Фото: Марина Овсянникова

А кроме написания книги?

Большой дом в Москве я поменяла на маленькую съемную квартиру в Париже, машину поменяла на велосипед.

Променяли? Продали дом в России и купили квартиру в Париже?

Нет, ты что? Квартира съемная. Мой дом же захватили. Теперь там живет бывший муж с моим сыном. Я его даже сдать не могу. Все, что у меня было, я оставила. Это маленькая квартира в Париже, которую снимают для меня «Репортеры без границ».

Жила я исключительно на деньги, которые выручила от продажи машины. Ну вот сейчас какие-то средства, наверное, заработаю на книге. Но вообще я ищу работу, я как бы не намерена сидеть сложа руки. Я буду работать, чем-то заниматься.

Не боитесь ли вы «длинной руки Кремля»? Не опасаетесь пить воду в общественных местах? Трогать дверные ручки? Есть ли у вас охрана?

Все мои друзья из России шутят: «Что ты предпочитаешь: полоний, “Новичок” или просто автокатастрофу?». Я отшучиваюсь в ответ и стараюсь не думать об этом. В любом случае я соблюдаю определенные меры безопасности.

Что с вашим российским имуществом? Если у вас там остались какие-то близкие? Остались ли вообще какие-то «ниточки» с Россией, за которые там еще могут потянуть?

Нет, у меня ничего не осталось в России. Еще после своего первого протеста я переписала единственную недвижимость, которая у меня была. Это дом, я подарила его в равных долях детям. Машину мне удалось продать, когда я вернулась в Россию буквально за два дня до того, как на нее суд наложил арест по требованию моего бывшего мужа. Так что ничего больше у меня не осталось.

Из близких у меня остались там только мама и сын, которые поддерживают политику Путина. Мама так и вовсе говорила, что меня надо посадить в тюрьму. Поэтому, я думаю, на них давить не будут.

Как ваша дочь перенесла побег? Скучает ли она по России, по друзьям, по школе?

Арина перенесла все стойко и мужественно. Я даже не надеялась и не могла представить, что у нее окажется больше сил, чем у меня преодолеть это чертово поле и вообще весь этот наш путь пройти. Арина абсолютно в порядке. Звонит иногда своим подружкам из России, общается с ними, активно учит французский и английский языки. В общем, пытается интегрироваться.

«Папа, почему ты был таким подлецом?». 11-летняя дочь Марины Овсянниковой сбежала от отца к матери, которая находится под домашним арестом

А когда вы последний раз общались с ее отцом?

У нас не было разговора с ним после 14 марта, он заблокировал меня во всех мессенджерах. Сейчас вообще сменил все телефоны, с ним никто не может связаться, ни адвокат, ни друзья, никто ни с кем не общается. Он ограничил меня в родительских правах, по решению российского суда я должна платить ему алименты на дочь, которая сейчас находится со мной.

Теперь у него все хорошо, он живет в моем доме и не общается с дочерью. При этом дочь, видимо, тоже стала для него врагом.

Мне просто интересно, когда падет режим Путина, как он будет смотреть в глаза своей дочери? Потому что Арина хочет с ним общаться. Я просила через сына, чтобы муж все-таки связывался с ней, общался, но, к сожалению, пока так. Мне очень горько от всего этого.

«Как я выступила против кремлевской пропаганды». SOTA публикует отрывок книги журналистки Марины Овсянниковой об акции в прямом эфире и «фабрике пропаганды» на Первом канале

Многие могут воспринять вашу книгу как попытку выговориться, оправдаться или даже раскаяться за работу на Первом. Так ли это?

Да нет, я не рассматриваю это как попытку оправдаться. Это просто моя автобиография. Основной упор, конечно, в книге сделан на события последнего года и на то, как российское телевидение постепенно превратилось в мощную машину по промывке мозгов. Я долгие годы наблюдала за этим, но у меня не хватало силы и мужества высказаться.

Книга Марины Овсянниковой «Между добром и злом. Как я выступила против кремлевской пропаганды», немецкий тираж. Фото: SOTA

Нет, я не считаю это за попытку оправдания. Зачем? Перед кем мне оправдываться? Понимаешь, через несколько лет, когда вся эта шумиха схлынет, я останусь наедине со своей собственной совестью. Мне важнее, что будет говорить она, нежели то, что будут говорить на этот счет оппозиционеры или последователи Путина.

Как сегодня можно прочитать вашу книгу в России? Желательно на русском языке.

В России пока никак. Мы активно ищем издательство, которое сможет опубликовать ее на русском языке. Но пока подходящих нам предложений особо нет. Моя литературная агент находится в Германии, и она пока еще не оставляет попыток найти такое издательство.

Если рядовой зритель российского телевидения вдруг решится прочитать от корки до корки вашу книгу, то она будет способна его в чем-то разубедить?

Это очень сложный вопрос. Люди находятся в информационном пузыре и сейчас, конечно, должна идти борьба за их умы. Знаешь, как во времена Холодной войны.

Должно что-то быть наподобие. Голос Америки, немецкая волна, как раньше. Сейчас я считаю, что самая главная задача европейского и американского обществ — поддерживать русскоязычные независимые СМИ, которые еще существуют. Которые еще не раздавило российское государство.

И я вижу, что журналисты вдохновляются моим примером. Ребята из «Ленты.ру» об этом говорили, и этот парень из «Комсомолки» написал мне в «инсте», что мой поступок его вдохновил (речь об истории, когда сотрудники «Ленты.ру» и «Комсомольской правды» поставили на сайте изданий «антивоенные» заголовки, — ред.). К тому же мои бывшие коллеги наблюдают за моей деятельностью, читают мои интервью и соцсети.

Новостник «Комсомольской правды» выложил на сайт издания антивоенные публикации и посты о пытках над Алексеем Навальным

Фото: Продолжение следует

А ваша книга в первую очередь кому адресована?

Слушай, моя книга больше адресована, наверное, западной публике. И в меньшей степени адресована россиянам, я думаю. Потому что, ну… это даже больше моя личная история.

Вы говорили, что любите Россию и желаете ей процветания. В тоже время вы напоминаете о своих украинских корнях и желаете победы Украине. Сейчас вы во Франции, и, судя по всему, надолго. С какой страной вы связываете свое будущее?

О, это сложный вопрос. Знаешь, я связываю свое будущее со всем нормальным, цивилизованным миром. Потому что то, в какой изоляции сейчас находится Россия, шокирует и очень сильно удручает. Я не оставляю возможности вернуться в Россию, когда падет режим Путина. Сейчас я, к сожалению, этого сделать не могу, потому что мне грозит там 10 лет тюрьмы по этой антиконституционной статье о фейках, но я надеюсь, что Путин не вечен и когда-то в России наступят светлые времена. И я, конечно, хочу вернуться на свою Родину, потому что у меня там остались и мама, и сын.

ЧИТАТЬ ЕЩЕ

Популярное