3 декабря закончила работу традиционная книжная ярмарка «Нон-фикшн», которая с 1999 года проходит в Гостином дворе в конце осени. Почти за четверть века эта ярмарка заслужила репутацию самой престижной книготорговой площадки, не боящейся говорить на самые острые темы. Война и цензурные запреты последних лет, однако, оказали большое влияние на работу «Нон-фикшн», при этом не лишив ярмарку довоенной значимости. Корреспондент SOTAvision посетил главное ежегодное литературное событие и поговорил с книготорговцами, писателями и читателями.
Многие имена моих собеседников и названия издательств я опустил или заменил, чтобы сохранить в безопасности смелых людей, которые честно продолжают делать свою работу.
Еще до начала ярмарки литературные критики и блогеры начали обсуждать этичность участия в «Нон-фикшн-2023». Уже в середине ноября появилась программа выступлений в «Гостином дворе», изобилующая презентациями различных пропагандистских книг. Например, организаторы выделили залы для представления книги «Мы русские» с участием Карена Шахназарова и трехтомника фантастических рассказов «#ЖивиДонбасс», «#ДонбассЖивет» и «#ЮныйДонбасс». Одному из самых популярных издательств Popcorn Books, наоборот, площадку для проведения мероприятий не дали. Для некоторых независимых издательств соседство с писателями-пропагандистами стало поводом отказаться от участия в ярмарке. «Для No Kidding Press (издательство, публикующее феминистскую литературу, например, книги нобелевской лаурятки Анни Эрно и участницы «Феминистского антивоенного сопротивления» Дарьи Серенко — прим. ред.) неучастие в последних ярмарках «Нон-фикшн» — вопрос принципиальный. Они не хотят сюда приходить, хотя сами в тяжелом экономическом положении последнее время, даже шоу-рум были вынуждены закрыть недавно», — делится со мной знакомая литературная критикесса, которую я встретил, гуляя между книжными рядами.
О кризисе ярмарки как дискуссионной площадки за день до открытия «Нон-фикшн» написала и Галина Юзефович: «Читаю программу ярмарки «Нон-фикшн». Честно сказать, списки новинок выглядят более впечатляюще, чем список событий. Оно, впрочем, и неудивительно — как я уже многократно говорила, начальство книг не читает, поэтому цензурирует не книги, а людей и институции». Так и есть — если цензурировать публичные презентации у организаторов ярмарки получилось, то полностью запретить продавать «запрещенку» они не смогли.
Патриоты на ярмарке: сбор книг для Донбасса и книги военкоров
Я пришел на «Нон-фикшн» во второй день работы — специально, чтобы попасть на презентацию упомянутого выше трехтомника фантастических историй о Донбассе от авторов участников фестиваля «Звездный Донбасс». Однако желающих послушать о том, как «эти книги несут позитивный заряд в будущее» пришло всего около 10 человек; на презентациях детских книг в более маленьких залах в это же время присутствовало больше 50 слушателей. «Это сборники, рассказывающие о том, что есть какая-то надежда, возможность какого-то выхода, что мир когда-то наступит, — говорит выступающий председатель союза литераторов Донбасса. — И вот фантасты как никто другой могут представить это мирное будущее. Это работы людей, прикоснувшихся к войне, которая длится бесконечное количество времени».
После короткой (по причине отсутствия зрителей) автограф-сессии я подошел к стенду издания «Молодая гвардия», выпустившего этот трехтомник. На мою просьбу рассказать об этих книгах продавщица ответила: «Если честно, я не читала, но если вы любите патриотическую фантастику про русский мир — советую». Забавно, что трехтомник соседствовал на полке с биографией Егора Гайдара из серии «ЖЗЛ», написанной политологом Андреем Колесниковым, которого признали иноагентом.
Получив «заряд патриотизма», я пошел дальше и наткнулся на сбор книг для Донбасса, организованный благотворительным фондом «Мама». За стойкой стояли девушки лет 18-20 и паковали книги в коробки. На мой вопрос об отсутствии информации о сборе книг на сайте «волонтерки» ответили, что этот сбор фонд сделал в последний момент. «Мы сами узнали об этом сборе только вчера, — рассказывает девушка. — Нам в вузе заявили, что мы обязаны поехать собирать книги, чтобы помочь Донбассу. Нас даже освободили от занятий!».
В противоположной части павильона расположился небольшой сектор прессы. В одном из его отсеков книги своего издательства продавали журналисты газеты «Комсомольская правда». Среди многочисленных кулинарных книг и дешевых детективов на прилавке лежали книги военкоров издания — Дмитрия Стешина («Священная военная операция: от Мариуполя до Соледара») и Александра Коца («500 дней поражений и побед. Хроника СВО глазами военкора»). Я подошел, когда высокий мужчина средних лет за прилавком показывал пожилой покупательнице книги с рецептами. Обратив внимание на мой интерес к книгам военкоров-пропагандистов, он живо начал их нахваливать.
— Очень рекомендую эту книгу! Совсем свежая, буквально только из издательства, — говорит продавец, указывая на книгу Александра Коца. — Тут собраны самые последние события с зоны «СВО». Он недавно приезжал, была презентация, а сейчас опять уехал.
— А на этой ярмарке Стешин или Коц будут презентовать свои книги? — спрашиваю я.
— Нет. После Владлена Татарского с военкорами встречи очень тяжело провести. Презентация Коца была закрытая, да и ФСО с ФСБ зрителей проверяли. Короче, не попасть! — расстроенно подытоживает мужчина и предлагает сходить на презентацию свежей книги психиатра Мещерякова в последний день ярмарки.
Попрощавшись с фанатом литературного «творчества» военкоров, я прохожу еще несколько стендов и замечаю на прилавке «Литературной газеты» три маленьких поэтических сборника Z-стихотворений. У дремавшего дедушки за прилавком я спрашиваю не тот ли это сборник, который «Госуслуги» императивно разослали на почту в конце весны этого года. Мужчина, всем видом показывающий нежелание говорить с назойливым покупателем, отвечает, что он не знает ничего об этих книгах, потому что их только пару часов назад привезли из редакции, а сам он такое не читает.
Цензура организаторов и попытки ее обхода
Последние два года стали для книжного рынка самыми сложными с момента распада СССР. На книгоиздателях отразился не только экономический кризис, но и значительные цензурные ограничения. Особенно сильным ударом стал запрет так называемой ЛГБТ-пропаганды среди совершеннолетних.
Ярмарка «Нон-фикшн» в этом году началась 30 ноября — в день, когда Верховный суд Российской Федерации вдобавок ко всем существующим квирфобным ограничениям признал «международное общественное движение ЛГБТ» экстремистской организацией и запретил ее деятельность на территории страны.
Все эти законодательные запреты отразились и на участниках ярмарки. «У нас даже за прилавком организаторы смотрели! Вдруг мы на стенд книги не положили, но из-под полы продаем ЛГБТ-литературу», — рассказывает мне знакомая, работающая в одном издательстве, которое в прошлом выпустило несколько известных книг с ЛГБТ-персонажами.
Издательство Inspiria, ныне входящее в комплекс «АСТ-ЭКСМО», на данный момент выпустило все три дебютные прозаические книги писательницы, журналистки и открытой лесбиянки Ксении Буржской. Ее роман «Мой белый» на одной из прошлых ярмарок «Нон-фикшн» даже был в рекомендациях к покупкам Галины Юзефович, да и в целом Буржская была одной из главных звезд этого издательства. В этот раз, однако, я смог найти на стенде только последнюю книгу писательницы, где квир-тематика отсутствует. На мою просьбу продать мне дебютный роман «Мой белый», где рассказывается об отношениях двух женщин и их общего ребенка после развода супружеской пары, мне ответили, что больше этот роман издательством не распространяется.
В этом году книготорговцы, боясь попасть в немилость организаторов или напороться на особо ретивых читателей, предусмотрительно не привезли на ярмарку книги, которые можно хоть как-то притянуть к «пропаганде ЛГБТ». Примерно такая же ситуация и с литературой иноагентов: Дмитрия Быкова, Михаила Зыгаря, Линор Горалик, Дмитрия Глуховского. Книги этих авторов до сих пор, пускай и в пленке, но продаются в книжных магазинах, а издательства продолжают допечатывать дополнительные тиражи. Вот мой небольшой диалог с продавщицей, работающей за стендом одного из крупнейших издательств:
— Скажите, а *** вы же издавали?
— Мы издавали… Но сюда мы его, конечно не привезли.
Примечательно, что книги зачастую более прямолинейные и смелые, чьи авторы пока (к счастью) не признаны иностранными агентами, лежат на самых видных местах. Получается некоторое высказывание издателей, продолжающих работу под гнетом цензуры.
Некоторым издательствам все-таки удалось продать острополитические книги на «Нон-фикшн». Так, проходя мимо стеллажей сектора независимых книготорговцев и книгоиздателей, я обратил внимание на книгу политзаключенного Паши Крисевича «Лозунгов полные штаны. Сфера души русского человека», вышедшую в свет осенью этого года. «Кто помнит фамилии политзеков? Ну лежит какая-то книга Крисевича у нас: кто не знает — пройдет мимо, кто знает — выразит слова восхищения», — говорит мне продавец, пакуя проданную мне книгу другого, уже бывшего «узника совести» Ивана Асташина.
Завершая свой визит на «Нон-фикшн-2023», я подошел к стенду рядом с выходом, где стояла представительница знакомого мне маленького независимого издательства, публикующего много немецкой антифашистской литературы середины прошлого века. В прошлом году это издательство выпустило сборник современной общественно-политической поэзии, в котором без цензуры отразило начало и первые месяцы полномасштабной войны с Украиной. После просьбы показать этот сборник женщина, стоящая за стойкой, заволновалась и начала оглядываться по сторонам, но спустя секунд тридцать, когда людей вокруг стало чуть меньше, позвала меня пройти за прилавок. Уже за прилавком она показала мне несколько экземпляров и предупредила, что пленку снимать нельзя.
Вот так незаметно в нашу жизнь вернулись советские практики обмена литературой — и мы снова, как в брежневский застой, пытаемся подпольно достать «запрещенку». Но несмотря на унижение цензурой, издатели и книготорговцы вынуждены принимать участие в ярмарке, потому что во времена кризиса и падения читательского интереса подобные площадки становятся необходимостью для выживания бизнеса. «Мы каждый день ярмарки продаем книг почти на 100 тысяч рублей, — объяснила мне сотрудница издательства, специализирующегося на современной переводной литературе. — Для моего издательства это очень значительный доход, который можно пустить на подготовку к изданию новых классных книг».
