В ходе прений адвокат Сергей Локтев заявил, что следователь не имел право переквалифицировать дело Егора Балазейкина в статью о покушении на преступление — этим должен был заниматься Следовательский комитет. Кроме того, осмотр места происшествия и выемка улик производилась лицами, не уполномоченными на подобные действия.
Защитница Лариса Дордий заявила, что школьник совершал попытки поджога военкоматов в нерабочее время, стремясь свести к минимуму возможный ущерб находящимся внутри людям.
В конце выступила мать Егора Татьяна Балазейкина в качестве его законного представителя. Женщина напомнила суду, как выглядят настоящие теракты и перечислила трагедии в Беслане, «Норд-Ост» на Дубровке в Москве, взрывы в Петербургском метро и уничтожение «башен-близнецов» в центре Нью-Йорка 11 сентября. После этого мать Егора спросила суд, являются ли действия ее сына на этом фоне терактом, если от брошенных бутылок не загорелось ни одной искры.
«Так почему мой сын бросил бутылку? Против чего он был? Против гибели людей. За что он был? За жизнь! Ведь ничего дороже и ценнее человеческой жизни в этом мире нет. Все можно изменить. Могут измениться вечные ценности, может измениться политика государства, иногда даже правители меняются, но невозможно исправить только одно — смерть. Не откатить время назад, не вернуть погибших», — высказалась мама Егора.
В конце Татьяна Балазейкина сказала, что не согласна с избранной квалификацией преступления, вменяемой ее сыну.
«Да, бросать бутылки и кирпичи в здания плохо и это правонарушение. Закон един для всех, его нужно соблюдать. Согласно нашей Конституции, в котором содержатся главные законы нашего государства: человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Именно права и свободы человека, а не государства», — заявила женщина, обращаясь к суду.
