В ночь на 30 ноября, спустя год после признания российскими властями «ЛГБТ-сообщества» «экстремистским», в московские ночные клубы Mono, Arma (бывший «Мутабор») и Inferno ворвались силовики. Как на следующий день сообщила пресс-служба МВД, они проверяли, есть ли в заведениях «пропаганда ЛГБТ».
В Москве это был первый рейд, после которого правозащитники сообщили о десятках задержанных. О судьбе большинства из них ничего не было известно и после официального сообщения силовиков об облаве.
Позднее в СМИ появились сообщения о заведении уголовного дела о «пропаганде ЛГБТ» против директора турфирмы Men Travel Андрея Котова. Близкий к силовикам телеграм-канал BAZA написал, что мужчину обвиняют в «организации ЛГБТ-туров». В понедельник, 2 декабря, Котова поместили в СИЗО.
Также в понедельник пресс-служба столичных судов сообщила об аресте пятерых задержанных во время рейда в «Мутаборе». Мужчин отправили в спецприемник за «нецензурную брань и нарушение общественного порядка» внутри клуба. О сроке наказания в пресс-службе не сообщили.
«Это сигнал российским ЛГБТК-активистам и в принципе всем российским квирам о том, как российское государство к ним относится и что их ждет. Если кому-то казалось, что можно по подвальчикам собираться, слушать музыку и чувствовать себя в безопасности, то теперь знайте, что делать больше этого нельзя», — прокомментировал рейды ЛГБТК-активист, журналист Ренат Давлетгильдеев
SOTAvision поговорила с квир-людьми о том, как давление властей влияет на их жизнь и как вместе с законами меняются столичные гей-клубы. Обсудили и то, планируют ли преследуемые путинским режимом за ориентацию покидать Россию, и причины, по которым они хотят остаться.
Также мы сами сходили в одно из заведений, переживших облавы, и пообщались там с посетителями.
«Я на себе ощутила, как государство могло бы меня ненавидеть за то, какая я есть»
Во время рейда в Mono полицейские очень грубо обращались со всеми посетителями вне зависимости от их пола и внешнего вида, рассказала SOTAvision очевидица события Наталья (имя изменено).
У посетителей проверяли телефоны, могли их ударить или грубо схватить за части тела, допрашивали об отношении к ЛГБТК+, интересовались местом жительства и работы. Людей также фотографировали и вносили в некую «базу» силовиков.
«Они ворвались, повалили вообще всех грубо лицом в пол. Орали на нас. Мы не понимали причины того, что происходит. Было очень страшно, потому что было непонятно, на что они способны. У меня после той ночи стали болеть запястья, потому что они хватали меня сильно за руки», — рассказала Наталья.
Во время проверки документов один из силовиков пытался выяснить у девушки ее отношение к ЛГБТК+, но после отрицательного ответа все равно нашел повод для оскорбления:
— Защищаешь права ЛГБТ?
— Люблю поп-музыку.
— Значит, любишь петушар, сука крашеная.
Той ночью она приехала в клуб, чтобы отдохнуть с подругой. Обе девушки идентифицируют себя как гетеросексуалки.
«В Mono всегда было комфортно отдыхать. Там можно было не бояться мужчин, отдыхать именно так, как тебе хочется. Никого не стесняться, не смущаться. Вести себя раскрепощенно», — поясняет собеседница.
Вернулись домой обе подруги только в 7 утра.
Пока девушка не может дать ответа, будет ли продолжать посещать клубы.
«Та ночь оставила свой отпечаток на мне. Ощущение беспомощности перед вооруженными людьми в масках, страх и холодный пол под моим лицом — такие воспоминания остались», — говорит Наталья.
Но из России, несмотря ни на что, она точно уезжать не планирует:
«У меня тут сложилась моя жизнь, которую у меня никто не отнимет. Я всего лишь попала под раздачу, но на самом деле преследовали не меня. Я просто на себе ощутила, как государство могло бы меня ненавидеть за то, какая я есть. Уехать из страны — значит оставить тут только тех, кто такое поддерживает, и тех, кому нужна наша поддержка».
«Иногда сидишь и такой: бля, да поехал-ка я отсюда в пизду»
Василий в ночь облав планировал поехать в клуб с друзьями своего парня, но не смог из-за завала на работе.
«Я с утра прихуел. В ту ночь я забирал от друзей магнитофон, и меня очень тянули в “Моно”. Посидел с ними, попел песни, потом мы с парнем разъехались по домам, а они в клуб. И уже наутро узнал, что это случилось», — рассказал Василий.
По словам Василия, после того, как он убедился, что его знакомые дома и находятся в безопасности, он отключил телефон и перестал выходить на связь, чтобы прийти в себя. Охватившие его чувства он сравнил с теми, которые его накрыли год назад после признания «ЛГБТ-сообщества» «экстремистским».
«Это больно. Как жуткая скрытая паническая атака, которой ты не ждал. Она давит тебя, и даже когда спустя какое-то время становится спокойно, вот это давящее ощущение внутри все равно остается с тобой», — делится Василий.
Парень говорит, что ему тяжело постоянно жить с этим давлением, но признается, что когда он меньше читает новости и абстрагируется от политики, больше погружается в работу и повседневный быт, то «забывается».
«Это не игнор событий, потому что чувствуешь боль ты все равно всегда — невидимая тень стоит за твоими плечами и иногда угрожающе шепчет. Просто в жизни ты стараешься теперь сосредоточиться на том, на что в силах повлиять без вреда себе», — объясняет Василий.
При этом мысли о переезде в другую страну его не покидают уже третий год.
«Иногда сидишь и такой: “Бля, да поехал-ка я отсюда в пизду”, потому что хочется своего любимого человека на улице за руку держать. Мне в принципе хочется уехать туда, где общество более открыто. Туда, где людей не кладут лицом в пол, где нас не унижают, не называют “петушарами”», — говорит Василий.
От переезда его останавливает только личное финансовое положение и вероятная разлука с друзьями.
«Ехать с голой жопой мне страшно. Плюс мне было бы тяжело переезжать в состоянии полного критического ахуя. Когда ты сам деморализован, а тебе еще надо куда-то бежать, то ты сильнее разваливаешься. Тут также у меня есть поддержка родных и друзей, а когда я уеду, они будут далеко», — объясняет парень.
Василий не надеется на оттепель и считает, что в будущем жить в России станет еще опаснее. Тем не менее, квир-люди в стране никуда не исчезнут. Многие откажутся от переезда.
«После рейдов все в шоке, теперь люди боятся. Но даже если такие рейды станут проводить каждую неделю, многие все равно останутся. Просто выберут для себя жить более скрыто, люди согласны на такую жизнь. Одни мои друзья состоят в официальном браке, тоже остаются в России из-за семьи. С обеих сторон там теплая поддержка. Ребята считают важным не бросать своих близких, а посвятить себя заботе о них», — говорит наш собеседник.
Нельзя снимать, исполнять «иноагентов» и одеваться в персонажа не своего пола. Как изменились гей-клубы за этот год
Рейды силовиков по ночным клубам в Москве проводились не в первый раз. В октябре ОМОН сорвал вечеринки в клубах «Центральная станция» и «Три обезьяны». Около 200 посетителей положили лицом в пол, допросили и проверили документы. Похожим образом силовики врывались в клубы несколько раз на протяжении года.
Давление властей заставляют владельцев и сотрудников пересматривать правила поведения и безопасности для гостей во время отдыха. Теперь в гей-клубах просят воздерживаться от съемки себя или окружающего интерьера.
«Где-то камеры заклеивали на входе, где-то попросту предупреждали; в целом везде за этим очень строго наблюдала охрана и в случае чего просили удалить все», — рассказал SOTAvision сотрудник одного такого заведения, Антон (имя изменено по просьбе собеседника).
Также усилилась охрана и досмотр посетителей и артистов. Антон говорит, что в плане собственной безопасности ему таким образом стало спокойнее. При этом, по словам молодого человека, у таких мер есть и минусы — иногда в посещении могут отказать из-за яркого внешнего вида.
«Могли не пустить парней с ярким очевидным макияжем, например. Не везде, но кейсы были. Если это какой-то тематический день, вроде Хэллоуина, то творческое воплощение поощрялось: костюмы, грим, рога, всякое такое. Но в этом году было значительно меньше людей, которые как-либо принаряжались, чем в предыдущие годы, и это понятно. Причем и в обычные дни тоже никто особо не выряжается — какой-то черный кэжуал, рубашки-футболки — то есть обычная, неприметная одежда, хоть и со стилем. Грустно от этого на самом деле», — говорит Антон.
Некоторые заведения полностью отказались от своей прошлой концепции либо постарались уйти от тематического оформления. Так, например, поступило руководство ночного клуба «Центральная станция»: сначала попробовали сменить логотип заведения, но затем вовсе убрали его с дверей.
Изменения коснулись и формата шоу. Травести-артистов заставили выступать в образе, соответствующем их биологическому полу, и сменить имена. Репертуар исполнения песен также попал под цензуру — в выступлениях запретили использовать музыкальные композиции «иноагентов».
«Многим драг-квин пришлось уйти от своих прежних образов и сделать их маскулинными для артистов и феминными для артисток. Кто-то в принципе забросил драг навсегда или “до лучших времен”. Уже ходят мнения, что драг в России умер. Но я считаю, что это не так, хоть сейчас все и переживают ужасный период и площадок для самовыражения все меньше», — рассказал Антон.
На поток посетителей новости об облавах почти не влияют. Как отмечает Антон, после осеннего рейда стало меньше посетителей в «Центральной станции», но при этом в Mono по сравнению с предыдущими годами гостей стало только больше. Молодой человек предполагает, что люди просто кочуют из одного заведения в другое.
«А так все максимально остро воспринимают происходящее, даже если сами не находятся в эпицентрах событий. У многих там друзья, вторые половинки, знакомые. Или просто банальная эмпатия. То есть некоторые впадают в истерику или депрессию просто из-за новостей и перестают куда-либо ходить в принципе. Что-то вроде травмы свидетеля. Впрочем, радует, что, несмотря на все происходящее, мы все равно есть друг у друга и иногда помощь и поддержка могут прийти от абсолютно незнакомых людей», — делится парень.
Что станет с заведениями через год, сказать трудно. Антон предполагает, что вечеринки просто уйдут в формат закрытых квартирников, но планировать что-то в настоящий момент невозможно из-за войны и сложной политической обстановки внутри страны.
«Но если в общем говорить про комьюнити, то стереть квиров просто невозможно. Мы были и есть всегда и везде, даже в самых жестких условиях. Попросту потому, что ты таким рождаешься — и все. Экспрессия может быть не такая яркая (и в целом это сугубо индивидуальная вещь), но так люди всегда будут», — говорит Антон.
При появлении возможности Антон планирует покинуть Россию, поскольку не представляет свою жизнь в обмане.
«Как только будет оффер или достаточная финансовая подушка, например. В идеале хотелось бы через год-два уехать, хоть и тяжело оставлять привычную языковую среду и любимых друзей, да и личные вещи тоже, ведь квартиру с собой не потащишь. Но тут я для себя будущего не вижу. Точнее, даже если оно и будет тут, то это уже самообман и обман окружающих. А мне очень важно оставаться честным и хочется быть собой без задних мыслей, что за поцелуй любимого человека или радужные носки тебя могут отправить в СИЗО», — объяснил наш собеседник.
А почему ты сюда ходишь? Потому что здесь я могу быть собой
На следующий день после облав корреспондент SOTAvision посетил один из гей-клубов, в которых проводился рейд.
В спокойное время в заведении работало два этажа с разным форматом танцевальных композиций, а вход был платный — от 1 до 1,5 тыс рублей. После прошедших рейдов организаторы решили закрыть один из этажей и сделать вход бесплатным. «Потому что не ждали, что придет много людей», — рассказал охранник перед клубом. Привычной очереди в десяток человек перед заведением в этот раз действительно не было.
Танцпол оказался плотно заполнен, как и все места за столиками и возле барной стойки. Но если мысленно поделить количество посетителей на два работающих зала, понимаешь, что людей тут сегодня примерно раза в 3-4 меньше, чем обычно.
В толпе много тех, кто пришел в клуб в первый раз:
— А зачем идти туда, куда приходил ОМОН?
— Я не знал о клубе раньше, потому что у меня не так много квиров среди друзей. Вчера прочел новости, затем глянул похожие за последний год и пришел к выводу, что идти сюда безопасно. Два раза в одну воронку снаряд не падает. Мне хорошо тут находиться, потому что я среди своих.
— И ты придешь сюда еще раз?
— Конечно.
— А если будет опасно?
— Жить опасно. Я как гей об этом с самого детства знаю. Я никогда в России не жил в безопасности.
При этом постояльцы заведения не могут похвастаться таким же приподнятым настроением.
— Обычно тут куча моих знакомых, а сегодня я смотрю в лица этих людей и понимаю, что почти никого не знаю. Вчера меня не было, я не успел, — говорит парень и локтями облокачивается на барную стойку.
— А почему ты пришел сегодня сюда?
— Чтобы отдохнуть. В Москве больше приятных для меня мест отдыха нет. У меня нет других клубов, в которые я могу приходить и быть собой.
Время перевалило за полночь, кто-то из гостей начинает целоваться: на танцполе под цветными прожекторами, в темных уголках за столиками.
В этом месте всегда царила атмосфера позитива и взаимного уважения, поэтому на взгляды все отвечают улыбкой. Сейчас я сделала то же самое. Один из парней тут же «паркуется» с коктейлем возле меня. Из-за его жеста я начинаю сомневаться в его ориентации.
— Любишь Гагу?
— Обожаю.
— Я тоже.
«А может быть, и гей», — думаю я и расслабляюсь.
После беседы под громкую музыку я предлагаю собеседнику выйти на воздух. На улице уже без стеснения прямо спрашиваю про его ориентацию.
— Нет. Мы просто сегодня много с друзьями мест обошли, вот смотри [показывает клубные печати на запястьях]. Нам ничего не понравилось. Потом прошли мимо этого места, зашли и нас без всяких проблем пропустили.
Мой новый знакомый хотел много говорить и продолжил рассказывать о себе даже после возвращения на танцпол. Ни громкая музыка, ни предложения просто потанцевать ему не были интересны. Расстались мы с ним после предложения купить мне коктейль.
Дело в том, что девушки не ходят в гей-клубы знакомиться с парнями. Для чего такие заведения посещают гетеросексуальные мужчины, всегда остается вопросом, на который мне ответил мой следующий знакомый:
— Он тебе наврал. Сюда не приходят обычные мужики. Сюда приходят только геи. Может, он увидел тебя и сегодня решил, что его маршрут перестроен. Такие тоже бывают, и я их не люблю. Но то, что он гетеросексуал, — это ложь.
Моего нового знакомого зовут Олег, ему 36 лет. По национальности дагестанец. В Москве живет уже более 10 лет. Ему нравятся маскулинные мужчины с бородами, но такие, по его словам, в гей-клубы после начала «СВО» ходить почти перестали.
По танцполу кругами лениво ходит друг Антона, который сегодня приехал сюда «просто за компанию».
— Он тут просто быть не хочет, поэтому так странно это выражает. Не обращай внимания.
— А почему ты сюда ходишь?
— Потому что в этом месте я могу быть собой. Я могу сейчас стоять и откровенно говорить с тобой, и только тут ты видишь меня таким, какой я есть.
Олег не хочет заглядывать в будущее и рассуждать, что станет с этим местом через год: «Сегодня я захотел приехать в клуб. Я мог приехать, мне ничего не мешало, и я приехал. Если бы что-то мешало, я бы не поехал».
На вопрос о том, получится ли у власти запугать геев, Антон отвечает: «Мы в России выросли, мы тут всегда пуганые. А я в Дагестане. Адаптироваться и притворяться я научился с детства».
Ближе к трем ночи я решила ехать домой. Половина из тех, с кем я познакомилась, тоже уезжали, но не домой, а продолжать вечер в других местах. У входа в клуб мы увидели небольшую очередь. Послышался привычный вопрос фейсера к новоприбывшим, на который нельзя ответить неправильно: «Вы знаете, что тут за вечеринка?»
Текст для SOTAvision подготовил Мирослав Безвойнович
 и Inferno ворвались силовики. Как сообщила пресс-служба МВД, они проверяли заведения на «пропаганду ЛГБТ».){kind=link}