Автор: Мирослава
Без объявления воздушной тревоги Сочи будто прежний туристический город. Зеленые рощи звенят от пения цикад, повсюду аромат цветения, по набережной бродят отдыхающие в сланцах, на пляжах иногда негде даже присесть. Но стоит присмотреться — и приметы нового времени становятся очевидны. Веранды ресторанов пустуют, у продуктовых и сувенирных лавок — почти никого.
Из-за груды чурчхелы выглядывает уставшее лицо абхазки. Ее зовут Нина, ей 50. В Сочи она уже более десяти лет. «Переехали сюда, потому что сыну нужно было лечение. Купили дом у знакомых. Летом арендуем лавку для продажи фруктов, чая и сладостей», — рассказывает она. Стоимость аренды Нина не называет, но признается, что в этом году выручка рекордно маленькая.
При этом она уверена: дело не в войне. «Из-за дождей просел сезон, — считает продавщица. — Половина лета выдалась холодной. Ну и денег у людей становится меньше. Те, кто приезжает, стараются не тратить. Мы снижаем цены, чтобы хотя бы в убыток не уходить».
В «Медийном месте», одном из самых популярных сочинских ресторанов, раньше даже зимой трудно было найти свободный столик. Сейчас же веранда почти пустая — заняты всего пара мест. При этом средний чек на человека вполне демократичный — около 1,5 тысячи рублей.
«Когда мы украинцев бомбили, у них пляжи полные были»
Ближе к Морскому вокзалу встречаются первые зазывалы с предложением прокатиться на яхте. Сергей работает здесь первый год. До этого воевал на Запорожском направлении, пока не получил тяжелую контузию. Речь у него сбивчивая, но напористая.
«Людей мало. Те, что есть — без денег. Даже разговор начать трудно: подходишь с предложением, а человек сразу шарахается, — рассказывает бывший военный.— Война тут совершенно ни при чем. Когда мы украинцев бомбили, у них пляжи полные были. Спрятались в укрытия, тревога закончилась — снова на пляжи вышли».
Чем больше Сергей продаст прогулок, тем выше заработок. Цена одной — от 2 до 3 тысяч рублей, в зависимости от клиента. Сильно мешают дожди и объявления тревог из-за налетов дронов, но и в солнечные, спокойные дни удается продавать не больше десяти прогулок. Так Сергей зарабатывает в районе ста тысяч рублей в месяц. По его мнению, главная причина плохого сезона — у людей стало меньше денег.
«Банки перестали выдавать кредиты, — объясняет он.— Кто-то вообще отказался от отдыха, другие приехали, но экономят. Раньше семья могла взять сто тысяч рублей в банке, отдохнуть — и за осень долг закрыть. Теперь такой возможности нет».
Евгений и Настя приехали в Сочи на медовый месяц. Планировали лететь в Калининград, но после хакерской атаки на «Аэрофлот» цены на билеты взлетели вдвое. Пришлось менять маршрут — как ни странно, до Сочи нашлись билеты дешевле. Беспилотники их не пугают: сами живут в Ростове.
«Хотя в ту ночь, когда дроны влетели в адлеровскую нефтебазу, волосы, конечно, поседели. Мы тогда не в отеле жили, а сняли квартиру посуточно. От взрывов тряслись окна. Куда бежать, где спрятаться — непонятно», — вспоминает Евгений.
В Сочи пара решила досидеть до конца отпуска. Но город, признаются, разочаровал.
«Тут все сделано не для людей, а чтобы вытянуть из тебя последние деньги, — возмущается жених. — Душно, пить хочется постоянно — только на воду уходит по полторы тысячи в день. В других курортных городах власти как-то заботятся о туристах. А тут туалеты платные, еда дорогая, экскурсии стоят как крыло самолета. Чувствуешь себя не гостем, а кошельком».
Приехала в Сочи — оказалась в Пскове
Утром 8 августа по всему побережью отключили связь. Недоступным оказался не только мобильный интернет — перестали работать даже звонки и сообщения. Онлайн-карты местности не загружались, в некоторых магазинах не проходила оплата. Если в кармане нет наличных — считай, что остался без денег.
В тот день у меня была запланирована поездка в Ахштырское ущелье, расположенное на левом берегу реки Мзымты, в десяти километрах от Адлера. Добраться туда можно своим ходом: автобусом до Форелевого хозяйства, затем через реку и железнодорожные пути — еще около получаса пешком.
Но план провалился. По приезду карта начала сбоить: мое местоположение определилось где-то в Пскове. Дальше пришлось двигаться почти «на ощупь».
Мзымта в тот день была особенно бурной: ночью прошел ливень, вода поднялась. Подвесной мост с ржавыми перилами, скрученными из проволоки, выглядел особенно ненадежно. Но молодой абхазец, стоявший у берега, заверил меня, что даже в таком состоянии мост выдерживает до двадцати человек одновременно.
Парня зовут Руслан, он учится в местном колледже. Летом подрабатывает гидом: организует сплавы для туристов. Семья держит небольшое кафе и пикниковый комплекс. Руслан тоже жалуется на провал туристического сезона, но в отключении связи и в атаках беспилотников проблем не видит.
— В горах нам чего бояться? — рассуждает он. — А связь тут и не нужна. Без нее у вас больше возможности насладиться отдыхом.
Пройдя по мосту, я встречаю группу туристов с гидом — рослым, спортивным мужчиной, который громким басом рассказывает о местных достопримечательностях. И в этот момент окрестности оглушает вой сирены. Туристы тревожно переглянулись, гид повысил голос, почти перейдя на крик, будто стараясь заглушить тревогу.
— Опять пытаются, — кивнул один из туристов в сторону неба.
— Не тревожно вам? — спрашиваю я.
— А чего тревожиться? Они ведь не сюда целятся, а в аэропорт, наверное. Туристов напугать для них приятный бонус. Но давайте не будем им дарить такое удовольствие.
«Удовольствия» тем временем продолжались: в горах вновь завыла сирена — с такой силой, будто ретрансляторы висят на каждом дереве. В горах раздалась автоматная очередь, затем последовал взрыв — сбили. Шедший мне навстречу мужчина, переживая за мою безопасность, любезно предлагает вывезти меня из района тревоги на своей машине. Я соглашаюсь.
У Владимира (так зовут моего водителя) мобильный интернет еще худо-бедно ловит. Он делится сетью — и из моего телеграма сыпятся новости: эвакуация туристов с пляжей в Адлере, массовые задержки рейсов в аэропорту…
— Не хотел бы я сейчас там оказаться, — произносит Владимир, краем глаза подглядывая в мой телефон. — Только представьте, какие там сейчас пробки.
Владимир высаживает меня на остановке у Форелевого хозяйства. Двое туристов с рюкзаками говорят, что ждут здесь транспорт уже больше двух часов: пробки парализовали движение. Я предлагаю поискать такси, но ребята только усмехаются.
В рыбном магазине напротив продавщица и вовсе реагирует панически:
— Какое такси! У нас света нет, связи нет! Все по убежищам сидят!
Минут через двадцать к остановке подъезжает желтая легковушка.
Водитель высаживает пассажиров — и я пользуюсь счастливым моментом:
— До «Розы Хутор» сколько?
— Полторы тысячи.
Почти московская цена за тридцать километров пути. По дороге водитель объясняет, что из-за отсутствия связи «Яндекс» «приказал долго жить», а спрос на такси все равно остается высоким — поэтому и цены растут. Правда клиентов теперь приходится искать по-старинке, просто подбирая на улице, «с бордюра».
«Так это тревога? А я думал — музыка…»
Железнодорожная станция люксового курорта «Роза Хутор» — первая локация, где удается снять наличные и расплатиться. Война здесь будто и не начиналась: по набережной гуляют модельной внешности девушки с пакетами из брендовых магазинов, у сувенирных лавок — очереди, веранды кафе гудят от голосов и звона посуды.
Менеджер ресторана кавказской кухни Виктор, аккуратно одетый и подстриженный, учтиво встречает меня у входа. Родом он из Хабаровска, на юг перебрался три года назад. «Тут работы намного больше, чем у меня на родине», — объясняет он.
О провале туристического сезона Виктор будто ничего не знает. «У нас каждый день почти полная посадка. Вечером без брони не принимаем. Очень много арабов — они деньги тратят смело», — улыбается менеджер, поясняя, что с такими туристами растут как цены (средний чек в ресторане — около десяти тысяч рублей на человека), так и зарплаты. «В прошлом году ставка повара была три–четыре тысячи за смену, сейчас — от шести и выше». При этом он отметил, что ресторану пришлось сократить меню: если год назад шашлык подавали с овощным салатом, хлебом и печеным картофелем, то теперь — только с картофелем.
Война, по мнению Виктора, на спрос никак не повлияла. «Людям все равно на атаки беспилотников. Как отдыхали, так и будут отдыхать. Сибиряки вон поначалу панические видео в соцсети выкладывали. Месяц прошел — и привыкли».
На вопрос, слышал ли он тревогу сегодня, собеседник уверенно отвечает: «У нас тут ничего не гудит». И в этот момент снова звучит сирена.
— А сейчас слышите? — уточняю я.
— А, так это тревога, что ли? Я думал, музыка с ратуши доносится, — искренне удивляется он.
Потом делает паузу и добавляет: «Ну… это война. Три года воюем, никак не навоюемся».
Я уже прощаюсь, но Виктор останавливает:
— Постойте, а про войну вы подробнее не будете спрашивать?
— Буду рада вашим комментариям. Просто привыкла, что люди не хотят об этом говорить.
— Не хотят — значит, боятся высказывать свое мнение незнакомому человеку. У нас же диктатура.
Пользуясь смелостью Виктора, я интересуюсь, много ли среди отдыхающих «новой элиты» ветеранов «СВО».
«Здесь их не замечал. А если бы заметил — предпочел бы обойти стороной. Эта война преступна. Воевать там, тем более за деньги, — преступно. Но таким людям это не выскажешь».
Говоря со мной, Виктор выглядит так, будто долго ждал возможности объявить о своей позиции «официально», перед журналистом. Речь его звучит, как заготовленный манифест. «Отключения интернета, блокировки, запреты — это ведь не потому, что путинская власть чувствует себя правой!».
На главной площади курорта — ярмарка и столпотворение. Среди туристов действительно много выходцев из арабских стран. Ухоженные девушки в длинных шелковых платьях неторопливо выбирают украшения, рядом — их степенные мужья в ожидании вердикта. Всего двадцать километров от города, который атакуют беспилотники, а перед глазами — благополучная жизнь, которую принято называть «европейской». Ни z-символики, ни плакатов с рекламой службы в армии, ни афиш патриотических концертов.
«Мы и окна мешками с песком заставим, если надо»
Внизу же атаки беспилотников продолжились и вечером, поэтому мобильная связь так и не появилась.
У железнодорожного вокзала в Адлере — толпы людей с чемоданами. Молодая девушка по имени Анна приехала сюда прямо из аэропорта. Улететь из Сочи ей не удалось, а к следующему дню она должна быть в Москве: отпуск закончился, пора выходить на работу.
«Просидела в аэропорту до вечера, но никакой точной информации о вылете так и не было. В итоге купила билет на поезд до Краснодара, оттуда уже поеду в Москву», — рассказывает она.
Автобусы не ходят. Таксисты отказываются ехать в центр Адлера — не хотят стоять в пробках. Люди на улицах просят друг у друга наличные.
Я обращаю внимание на женщину с прижатым к уху телефоном.
— О, у вас работают звонки?
— Нет. Весь день пытаюсь дозвониться — бесполезно.
Даже когда телефон превращается в обычный фотоаппарат, люди все равно лихорадочно листают экраны, что-то нажимают, будто это вернет им связь.
На улице жара и влажность такие, словно дышишь над кастрюлей с кипящей водой. Пляжи ненадолго открыли — и туристы мгновенно заполнили берег. Но мирное течение жизни продолжилось всего час. Вскоре в громкоговорителях снова зазвучало: «Всем покинуть береговую зону! Объявлена опасность атаки беспилотников!».
Разве что сирену на этот раз не включали.
Игорь арендовал закусочную на пляже в начале туристического сезона — за миллион рублей на три месяца. Меню самое беспроигрышное для побережья — шашлык, барабулька, холодные напитки. Но клиентов и у него мало, выручка скромная.
«Хотя, даже если бы я знал, что все так получится, я все равно взял бы помещение в аренду. Другой работы здесь не найти», — объясняет он.
По его словам, именно регулярные закрытия пляжа убивают бизнес.
«Сделайте укрытия, дайте инструкции предпринимателям — и будет порядок, — предлагает Игорь «им». — Мы и окна мешками с песком заставим, если надо. Главное — оставить возможность работать. Другой возможности заработать в нашем городе нет».
Инна владеет гостевым домом на 11 номеров: пять люксов и шесть стандартов. Сутки проживания стоят около пяти тысяч рублей. По ее словам, в этом году гости чаще бронируют номера заранее, но заполняемость летом все равно не превышала 30%. Снаружи гостиницы работает небольшое кафе: витрина ломится от запеченного мяса, украшенного зеленью и овощами. Аромат стоит на всю улицу.
«От убытков нас спасает только кухня. Хоть и цены пришлось снизить», — жалуется Инна.
Надежда на пятницу
Пятничный вечер. Обычно в это время побережье переполнено даже зимой. Но сегодня — пустота, пляжи снова закрыты. На входах дежурят сотрудники безопасности, туристы безуспешно ищут лазейки к морю.
Часть отдыхающих собирается на улицах. Перед ларьками с едой и алкоголем выстраиваются очереди, веранды наконец заполняются. Играет музыка, всюду слышна эмоциональная абхазская речь.
— Всю ночь будете работать? — спрашиваю я у одного из шашлычников.
— Нет, — неожиданно отвечает он. — Кто знает, прилетит ли ночью? Нам такая прибыль не нужна. Лучше закроемся. Пусть все будут здоровы.
В другом заведении добавляют: после десяти–одиннадцати вечера большинство точек все равно закрываются. «А если люди останутся и будут шуметь — приедет Росгвардия и всех разгонит. Поэтому спать будет спокойно», — объясняет мне новые порядки один из торговцев.
На сочинской набережной и в горах, в ресторанах и у лавок с чурчхелой повторяется одна и та же сцена: все делают вид, что живут обычной курортной жизнью. Но привычный сезон здесь теперь состоит не только из дождей и жары, а из перебоев связи, сирен и закрытых пляжей. В городе, который долгие годы продавал образ беззаботного отдыха, тревога становится таким же постоянным фоном, как шум моря.
И все же жизнь продолжается. Кто-то снижает цены, чтобы не уйти в минус, кто-то называет тревоги «музыкой с ратуши», кто-то убеждает себя, что главное — «чтобы оставили возможность работать». Так Сочи провожает сезон в 2025 году.
