Политика и публициста обвиняют в «фейках» об армии. Адвокат предоставил ответы Гозмана на вопросы прокурора в ходе заседания:
🔹 Мне приписывается мотив ненависти. В связи с этим могу как психолог сказать, что это весьма странная конструкция. Мотивы всегда множественны, что именно является побудительным мотивом конкретного поступка, определить невозможно. Во всяком случае, о мотивах никак не могут судить сторонние наблюдатели. В данном случае мотива ненависти не было, был мотив любви к Родине, нежелания мириться с ложью и желания сказать правду о происходящем. Хочу также обратить внимание на то, что мотива ненависти не обнаружили и приглашенные следствием эксперты. Он существует только в голове следователя, если, конечно, он искренен, в чем лично я не уверен.
🔹 Столь же бессмысленны и вообще ни на чем не основаны рассуждения о моих целях, намерениях и так далее. У следствия не было никаких оснований для выводов, которые представлены в обвинительном заключении.
🔹 Мне инкриминируются два текста — о Буче и об обстреле деревень. Скажу, что меня удивляет халатное отношение следователя к данному ему поручению — среди моих текстов легко можно найти такие, которые облегчили бы работу суда, в которых я высказываюсь куда более определенно. Но раз уж они выбрали именно эти два текста, говорю о них.
🔹 В тексте о Буче не говорится о том, кто это сделал. Говорится лишь о том, что трагедия Бучи является фактором возрастания вероятности мировой войны и что неизбежен трибунал. Эти утверждения равно справедливы и в случае ответственности российских военнослужащих и в случае ответственности украинских. Лично я думаю, что вина за совершенные там преступлениях лежит на наших согражданах, но в тексте таких утверждений нет.
🔹 В тексте об обстреле деревень есть фраза о том, что обстрел именно российскими войсками — это не утверждение, а предположение. Каждый имеет право предполагать что угодно.
🔹 Несколько раз в тексте обвинительного заключения в качестве доказательства неправильности моей позиции говорится, что она не соответствует позиции Министерства обороны РФ. Но ни в каком законе РФ оно не объявлено носителем истины в последней инстанции, а несогласие с ним — преступлением.
🔹 Несколько раз в обвинительном заключении говорится о моем плохом отношении к властям и их политике. Здесь я соглашаюсь с обвинением. Но это не является преступлением. Своего отрицательного отношения к президенту Путину и его политике я никогда не скрывал, а право на такое отношение гарантировано Конституцией.
🔹 Считаю нужным заметить, что, относясь сугубо отрицательно и к президенту Путину, и к его политике, я, высказывая это отношение, никогда не допускал оскорбительных высказываний в адрес Путина и власти в целом.
🔹 Реакции двух свидетелей описаны совершенно одинаковыми словами. Хотелось бы ознакомиться с подписанными ими показаниями, а не только с выдержками, — сейчас складывается впечатление, что они написаны под диктовку следователя. Полагаю, необходим их допрос.
🔹 Один из свидетелей, Бекетов (Гоша Тарасевич), точно не может выступать в качестве такового. И не в том дело, что я считаю его профессиональным (платным) провокатором — суд может не согласиться с такой оценкой. А в том, что у нас с ним был личный конфликт, когда я публично высказал резко негативную оценку его личности (на одной акции он безуспешно пытался спровоцировать меня на драку).
🔹 Таким образом, полагаю, что ни одно из утверждений обвинения не является доказанным и/или не свидетельствует о нарушении мной законов РФ.
