В начале заседания адвокат Сергей Локтев зачитал дополнительные апелляционные жалобы: о противоречивых данных о начале следственных действий, о нарушениях длительности судебных заседаний с участием несовершеннолетних, о наличии в деле несуществующих юридических лиц, а также о многочисленных несостыковках в показаниях свидетелей.
Адвокат также указал на то, что военные суды не могут рассматривать уголовные дела несовершеннолетних, сославшись на пакт о гражданских и политических правах ООН. Затем он обратил внимание суда на пассивность адвоката по назначению во время допроса на стадии следственных действий.
Другой адвокат, Лариса Дордий, указала на судебную практику по делам о поджогах военкоматов — и согласно вынесенным по ним решениям действия Балазейкина были неверно квалифицированы: «Он не причинил вреда ни зданиям, ни физическим, ни юридическим лицам. Также прошу суд руководствоваться и человеческой позицией — перед нами ребенок».
Мать осужденного попросила суд приобщить к делу справку, на основании которой ее сыну была присвоена инвалидность (у Балазейкина гепатит):
«У Егора два аутоиммунных заболевания. Медицина не научилась лечить это – только держать в пассивном состоянии, чтобы они не прогрессировали дальше. Сейчас же выяснилось, что состояние моего сына ухудшается. Если приговор подписывается именем Российской Федерации, то именно она далее несет ответственность за здоровье людей, которых она упрятала за решетку».
Выступая с последним словом по видеосвязи из СИЗО-5 Петербурга, Балазейкин сообщил, что он унижен тем, что ему вынесен приговор по той же статье, что и совершившим теракт в «Крокусе». Юноша сказал, что совесть у него чиста и он больше переживает за тех, кто вынес ему такой приговор.
