30 октября на заседании для рассмотрения по существу дела Ибрагима Оруджева адвокат Николай Фомин ходатайствовал о привлечении к участию и допросе независимого эксперта-лингвиста.
Фомин считал, что экспертиза поможет разъяснить вопросы, возникшие у защиты к лингвистическому заключению в деле: «Привлечение эксперта не может считаться затягиванием процесса. Мы не можем решать судьбу человека в двух-трех заседаниях. Это мое личное мнение».
«Слава Богу, только ваше», — ответил ему председательствующий и отклонил ходатайство.
Это был третий день судебного процесса по делу Ибрагима.
На четвертый день судья Игорь Никитчук огласил приговор: 16 лет колонии строгого режима, первые три из которых в тюрьме.
Сейчас Ибрагиму 23 года. Когда он выйдет на свободу, ему будет 39 лет. «Ничего, в 40 тоже рожают детей», — сказала его невеста в коридоре после приговора.
«Это были не картинки, а мемы». Про первое задержание
Ибрагима Оруджева задержали 10 ноября 2023 года у здания военного комиссариата по району Академический. Полицейский Алексей Данейкин и сотрудник Росгвардии Дмитрий Чупринов обратили на него внимание при вечернем обходе: они заметили, как молодой человек, держа телефон на уровне пояса, подходит к военкомату.
Мужчины решили проследить за ним. Они пронаблюдали, как Оруджев сфотографировал табличку режима работы учреждения, и после этого обратились к нему с вопросами: откуда и зачем пришел, есть ли при себе запрещенные предметы, употребляет ли наркотики, состоит ли на воинском учете.
Оруджев пояснил, что только желает встать здесь на воинский учет — для этого и фотографировал расписание, чтобы понять график работы и вернуться затем с документами.
Полицейский попросил Оруджева продемонстрировать последние снимки на телефоне. Ибрагим показал галерею, в которой были фото таблички, видео с дорогой от остановки до военного комиссариата и картинки с украинской символикой. «Это были не картинки, а мемы», — заявил молодой человек, отвечая на вопросы сотрудников.
Силовики забрали телефон и завели Ибрагима в здание военкомата, где вместе с местными сотрудниками еще раз просмотрели галерею и повторили свои вопросы. Прозвучала фраза «Надо отработать рапорт» — и молодого человека повезли в ОВД по Академическому району. По дороге его много спрашивали, является ли он украинским шпионом.
В отделе полиции Ибрагиму не предъявили обвинений, не озвучили права и не объяснили его процессуальный статус. Силовики просили подписать пустую бумагу, но задержанный отказывался. Два дня он провел в одиночной камере.
«Твоя взяла. Насилие отменяется». Про допрос после ареста
Утром 13 ноября Оруджеву предъявили протокол о «неповиновении распоряжению сотрудника полиции». В нем было написано, что при общении с силовиками молодой человек выкрикивал нецензурную брань, а на требование прекратить начал хватать полицейского за руку и попытался скрыться.
Ибрагим подписал протокол, поскольку за это сотрудники ОВД пообещали ему обойтись штрафом. Но в итоге Гагаринский суд в тот же день назначил ему 10 суток административного ареста.
На выходе из спецприемника в ночь с 20 на 21 ноября Ибрагима встретил «непонятный сотрудник в маске». Он хлопнул его по плечу и в «дружелюбной манере, но угрожающим тоном» приказал Ибрагиму пройти в машину.
Молодого человека усадили на заднее сиденье между двумя мужчинами, надели на голову мешок для обуви, руки заключили в наручники. Один из незнакомцев произнес: «У нас было много времени проследить за тобой, отследить каждый твой шаг, мы недовольны. Понимаешь, о чем мы?». Ибрагим сказал, что это были сотрудники ФСБ.
Затем начали избивать: наносили удары по спине и выкрикивали оскорбления. В суде обвиняемый вспомнил только фразу «Красивым считает тебя только мама, ты никому не нужен».
Ибрагима доставили в незнакомый кабинет, где продолжили избивать и задавать ему вопросы. Силовики в масках по очереди требовали назвать «куратора». В суде Ибрагим рассказал, что во время разговора его били в солнечное сплетение палкой с шариком на пружине.
Утром 21 ноября Ибрагиму показали шприц и пояснили, что его игла заражена СПИДом. Один из мужчин пообещал вколоть ему содержимое, если он «все не расскажет». В суде Оруджев рассказал, что в тот момент не понимал, каких слов от него добиваются, но его, видимо, пытались вывести на нужный сотрудникам диалог.
Шприцом Ибрагима в итоге не укололи. Снова надев мешок на голову и побив, ему сказали: «Твоя взяла, этот раунд за тобой. Насилие отменяется». А после отвезли в следственное управление, где предъявили обвинение и провели еще один допрос в присутствии адвоката.
«Сломали в итоге пальцы или нет?». Реакция судьи на рассказ о пытках
Об избиении Ибрагим сразу не рассказал — боялся. В тот день он сказал об этом только врачам в СИЗО: у него были шишки на голове, синяки на теле, не сгибались запястья.
«Медсестра потупила взгляд, сказала “ну да, что-то есть”, на этом все закончилось», — рассказал Оруджев судье.
Он также вспомнил, как в машине ему, когда уже надели мешок на голову, говорили: «У нас есть приказ сломать тебе два пальца».
— Сломали в итоге пальцы или нет?
— Нет.
— За невыполнение приказа кого-то надо привлекать, наверное, — ответил судья.
Прокурор Светлана Тарасова тоже с недоверием отнеслись к рассказу подсудимого.
«Вот эти сотрудники, которые с вами “хорошо” так обращались, действительно позволили себе фразу “ты красивый только для мамы”? Первый раз за 25 лет такое слышу. Что-то новое», — сказала прокурор.
Судьи активно пытались узнать, почему юноша решил не рассказывать адвокату об избиении сразу после произошедшего. Слова о том, что его запугали, он боялся продолжения давления в СИЗО, коллегию не убедили.
Про план «Золотая Черемуха»
Основным вещественным доказательством по делу Оруджева является блокнот с личными записями. Это ежедневник в обложке с надписью «Министерство обороны Российской Федерации». Ибрагим сказал, что ему такой подарили родственники.
В блокноте, по словам молодого человека, он делал записи по разработке сюжета для компьютерной игры. Например, там есть страница, озаглавленная «План “Золотая Черемуха”», с такими пояснениями: «Цель организации: прямое или косвенное владение миром; принципы: взаимопомощь, все для братства; идеология: либертарианство, вторая поправка».
В прениях адвокат Николай Фомин заявил, что написанное укладывается в сюжет для будущей игры. Следствие же увидело в тексте прямую террористическую направленность.
«Владение русским языком может являться знанием для создания взрывного устройства». Про допрос экспертов обвинения
Автор судебной лингвистической экспертизы Юлия Ковальчук рассказала суду, как выявила «признаки подготовки теракта» по лексемам «взрыв», «взрывать», «поджигать». Замявшись, Ковальчук добавила, что исследовала только информацию в записях. Суд подсказал уточнение по формулировке работы — в технических вопросах женщина выделила, что нужно узнать с лингвистической стороны. Эксперт согласилась и этим вызвала расположение коллегии.
Когда на вопрос защиты, какими источниками эксперт руководствовалась при переводе записей на украинском языке, женщина ответила: «А вы в курсе насчет моей фамилии?».
— Ну посмотрите, какая у меня фамилия, и я ничего не знаю, — возразил с улыбкой судья Никитчук.
— А вот я Зубов и немного разумею, — добавил другой судья.
Эксперт-взрывотехник Константин Демьянов, исследовав те же самые записи, что и Ковальчук, заявил суду, что среднестатистический человек, обладающий определенным складом ума и знаниями, может собрать взрывное устройство. Эксперт в области физико-химических исследований Елена Полонская уточнила, что для изготовления взрывчатой смеси необходимо обладать специальными знаниями.
И взрывотехникам, и лингвисту были заданы во время допроса одни и те же вопросы по одним и тем же записям из дневника.
В прениях Ибрагим Оруджев указал, что оба эксперта не смогли разъяснить, какими именно специальными знаниями он обладал:
«К работам по разминированию я буду допущен, если я не прошел аттестацию по специальности “сапер”? Разумеется, нет. Я приду, мне покрутят пальцем у виска и скажут “Кто ты такой? Уходи, чтоб мы тебя не видели. Здесь работают профессионалы”.
При этом литературу для взрывотехников, по мнению экспертов, я читать и грамотно использовать могу, потому что, как они сказали, владение русским языком тоже может являться специальным знанием».
Решение приняли за 1,5 часа после 4 заседаний по существу
Перед тем, как запросить срок, прокурор Светлана Тарасова назвала смягчающие показания: положительные характеристики, состояние здоровья подсудимого и его родных. В условиях заключения градус сколиоза Оруджева увеличился до 42°. Мама Ибрагима — инвалид по слуху, а бабушка после задержания внука пережила инфаркт.
Затем Светлана Тарасова запросила срок — 18 лет лишения свободы. Коллегия взяла на решение полтора часа и убрала из запрошенного два года.
После приговора люди не расходились. Слушательница рядом в задумчивости приподняла ногу на уровень плинтуса, мимо прошел пристав: «Девушка, ну что вы делаете? А если бы у вас так дома? Стены не пачкайте».
Пристав, уже ставший в здании суда «частью корабля, частью команды», даже не обратил внимания на такую «мелочь», как шокированное состояние родных и слушателей. Все его внимание было сосредоточено на стенах.
Действительно, эти стены стоит беречь. И завтра, и еще много раз после этого они станут свидетелями новых приговоров, меняющих человеческие судьбы, и впитают в себя новую историю.
Текст для SOTAvision подготовила Зоя Синицына
