Сотрудничавшая с SOTAvision калининградская журналистка Екатерина Ткачева, подвергшаяся преследованию со стороны ФСБ, уехала из России, а сразу после рассказала нам о последних днях, проведенных на родине.
8 июля к Екатерине, которая вела для нас репортажи из калининградских судов и освещала городские мероприятия, пришли с обыском. В этот же день в двух тысячах километрах от родного города журналистки, в Сыктывкаре, сотрудники ФСБ ворвались в независимое культурное пространство «Револьт-центр» — в рамках уголовного дела о госизмене, возбужденного против его владельца Павла Андреева.
Эти события оказались связаны между собой: Ткачеву после обыска доставили на допрос в калининградское управление ФСБ как «лицо, у которого могут быть сведения о Револьт-центре». Хотя она была в Сыктывкаре всего один раз. Вечером журналистку отпустили в статусе свидетеля по уголовному делу, что по сегодняшним временам можно назвать чудом. Теперь она рассказала о пережитом.
🔹 Они начали стучать в дверь в 6 утра. Ломать не пытались, несмотря на то, что я долго не открывала. Просто стучали, стучали, стучали. А я одевалась и медлила. Потом все же открыла. Пришли они не по месту прописки. Из чего я делаю вывод, что за мной следили. На мой вопрос, почему пришли именно в эту квартиру, мне ответили, что по месту прописки не будет ничего интересного. Тут они правы: вся моя работа, все мои материалы были со мной — в месте, где я жила.
🔹 Обыск проводили сотрудники ФСБ в присутствии следователя, двух понятых и двух мужчин в масках, балаклавах и камуфляже. Изъяли телефон, банковские карточки, два ноутбука. Долго-долго все это оформляли. Дали позвонить адвокату, он приехал — и сразу сказал, что обыск проводится незаконно. Исходя из постановления, он должен был состояться 17 июля, а ко мне пришли 8-го. Потом мне предложили проехать в управление ФСБ. Адвокат снова сказал, что это незаконно, и что я могу остаться дома. Но я решила не провоцировать никого на насильственные действия и согласилась. В управлении мне задавали кучу вопросов, касаемых «Револьт-центра» и Павла Андреева. А я вообще не знаю ничего о его деятельности — ни с какими организациями он работал, ни от кого получал финансирование. Для меня это темный лес.
🔹 Допрос длился восемь часов. Следователь спрашивал, почему я так не люблю Родину, зачем «вожусь» с политзэками, как отношусь к «СВО». Я объясняла, что Родину как раз люблю, с заключенными «вожусь», потому что хочу помогать людям, которым хуже, чем мне, а война и смерти — это ужасно. В какой-то момент почувствовала себя плохо, буквально стало тошнить. Меня вывели в туалет, где на нервной почве меня стало рвать водой, я не ела ничего с утра. Работник ФСБ дал мне три конфетки и три печеньки. Стало чуть полегче.
🔹 Удивила их осведомленность. Следователь заявил, что я собираюсь покинуть Россию, что младшая дочь со мной ехать не хочет, и что моя мама против, чтобы ее внучка куда-то выезжала. И вообще, мол, они знают про меня все. На самом деле, не все, но мои телефонные разговоры они явно прослушивали.
🔹 Когда арестовали Марию Владимировну Бонцлер, я сразу поняла, что сейчас дадут по шапке и мне, поскольку я с ней общалась. Я знала, что это лишь вопрос времени, когда ко мне придут. Интрига была только в том, успею ли я унести ноги. Хотя об отъезде я думала уже год. Если раньше работать независимым журналистом было трудно, то в последнее время стало просто невозможно.
🔹 Мне еще в 2014 году говорили: «Катя, вам нужно думать про эмиграцию». Тогда мы проводили в Калининграде «Марш мира», пятерых его участников очень сильно избили, буквально покалечили, но я решила: никуда не поеду. Мне было стыдно уезжать, бросать дело, я думала, что совершу в этом случае какое-то малодушие, проявлю трусость. Но сейчас я так не думаю. Наоборот, я смогу продолжать заниматься журналистикой, буду вести свой канал, делать подкасты, писать рассказы. Я не могу без этого. А на родину я, наверное, никогда уже не вернусь…
