«Домашние боксеры»
По статистике на 2019 год, почти четверть россиян так или иначе сталкивалась с семейно-бытовым насилием. Женщины составляют подавляющее большинство его жертв — до 75% случаев, а если речь идет о супружеском насилии, их доля достигает 91%.
Данные за 2020-21 годы гласят, что 71% убитых женщин погибли именно от домашнего насилия. Среди них 66% были убиты мужем или сожителем и 5% — другим родственником. Рост числа таких случаев с 2019 по 2021 год составил почти 6 процентных пунктов
В 2022 году число женщин, обратившихся на горячую линию Центра помощи пострадавших от домашнего насилия, выросло на 5%. Количество пострадавших от применения физической силы увеличилась на 2,5 процентных пункта, до 74,8%, среди них пострадавших конкретно от мужа или партнера — на 0,4%, до 76,8%.
По словам сотрудницы Центра Софьи Русовой, официальная статистика не заслуживает безоговорочного доверия из-за специфики сбора данных и классификации тех или иных преступлений:
«Согласно данным портала правовой статистики Генпрокуратуры, количество потерпевших женщин с 2014-го по 2016 год непрерывно росло, но в 2017 году количество потерпевших от домашнего насилия почти в два раза уменьшается, спад продолжается и в 2018 году. Такое снижение в тот период мы связываем не с реальным уменьшением их числа, а с произошедшей в 2017 году декриминализацией».
Новая элита
Официально в России статистика по домашнему насилию не ведется. МВД не учитывает отдельно и никак не маркирует обращения, связанные именно с этим видом насилия. Неизвестно, какая на него приходится доля всех преступлений.
«Система прозрачной статистики по преступлениям была еще одним из параметров законопроекта, — комментирует тему представительница одной из организаций, помогающих жертвам домашнего насилия. Женщина пожелала остаться анонимной. — Но нет закона — нет статистики, вот такой замкнутый круг».
Из 91 964 привлеченных по статье 6.1.1. КоАП РФ (побои) в 2023 году большинство (81 956 дел) получили штрафы. И хотя данная статья предусматривает штрафы от пяти до тридцати тысяч рублей, средний штраф в 2023 году составил 5 446 рублей, а в 2022 году составлял 5 362 рубля.
Если рассматривать преступления «рангом выше», то сухие цифры общего числа тяжких и особо тяжких преступлений за предыдущий год свидетельствуют, что в 2023 году в России было совершено 589 079 подобных преступлений – это самый высокий показатель за последние 13 лет. До 2022 года происходило «устойчивое сокращение» конкретно убийств: с 32 265 случаев в 2002 году до 7332 в 2021-м. Теперь тенденция обратная.
Согласно статистике, всего в России было зарегистрировано следующее количество преступлений: 44 538 в январе 2022 года, 48 009 в январе 2023 и 49 652 в январе 2024.
Математически отсюда следует вывод, что среди прочих растет и будет продолжать расти и уровень преступлений, связанных с домашним насилием. Происходить это будет за счет возвращающихся с войны озлобленных и травмированных людей, вкусивших крови и уверовавших в свою безнаказанность.
«В нашу организацию обращаются пострадавшие, — говорит активистка, — партнеры которых стали агрессивными или еще более агрессивными после возвращения с фронта. Мы лично заметили, что количество именно таких обращений увеличивается».
За прошлый год было заведено почти двести дел на бывших «вагнеровцев»: среди них чаще всего фигурируют убийства, грабежи, причинение тяжкого вреда здоровью и так далее.
Вот всего несколько примеров преступлений, которые пополнили бы статистику о семейном насилии, если бы таковая велась. Куда больше их в недавнем обзорном видео от Майкла Наки.
«Появились истории пострадавших, которые очень боятся возвращения бывших или текущих партнеров с СВО, многие пишут, что угрозы от них уже поступают. Вот, например, выдержка из одной истории:
“Сказал, если убьют, это на твоей совести. Сказал, если бы не уехал, то убил бы меня. Вся переписка у меня есть. С /месяца/ 2023 он на сво, но! Пишет мне, что вернется и заберет сына. Я боюсь, знаю, что это не пустые угрозы”.
Самое страшное во всем этом — привилегированное положение тех, кто вернулся с войны».
Особенную опасность в этом плане представляют те, кто уже был осужден за тяжкие насильственные преступления, в том числе и в сфере домашнего насилия, но после прохождения службы «на СВО» получил помилование или был комиссован по ранению. Например, Владислав Канюс, зверски убивший в 2020 году Веру Пехтелеву, из вынесенных ему 17 лет отсидел всего ничего и в апреле прошлого года был помилован президентским указом.
«Убийц, насильников, сколько их сейчас вернется с СВО? Получается, убивай, и тебе за это ничего не будет. Иди на СВО и заработаешь свободу», — сокрушается отец убитой девушки, Евгений Пехтелев.
Закон суров, но он… закон?
Сегодня как никогда в России нужен закон о предотвращении домашнего насилия. Подобные законы есть в большинстве стран мира, кроме некоторых государств Африки, Ближнего Востока и Южной Азии. И России.
Фракция «Женщины России» занималась проектом закона против домашнего насилия еще в первом созыве Госдумы в 1993 году, но им так и не удалось довести его даже до первого чтения. На протяжении 1990-х годов обсуждались и разрабатывались десятки вариантов этого законопроекта, но ни один из них не был принят.
Комитет ООН по ликвидации дискриминации в отношении женщин в 2002 году выразил сожаление, что ни одна из многочисленных версий закона так и не была принята в России, отметив, что домашнее насилие зачастую воспринимается российскими правоохранительными органами не как преступление, а как частный вопрос супружеских взаимоотношений.
В 2012–2014 годах коллективом адвокатов и юристов, среди которых были адвокат Мари Давтян, соучредительница проекта «Ты Не Одна» Алена Попова и депутат Оксана Пушкина, был подготовлен проект федерального закона «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия». Проект тщательно проработали, в ответ на реакцию общественности в него вносили дополнения и уточнения. Участники тщательно и терпеливо разжевывали и развенчивали мифы, которыми с легкой руки ангажированных СМИ моментально обрастал проект. Но света новый закон так и не увидел.
В 2019 году на сайте Совета Федерации появился проект закона «О профилактике семейно-бытового насилия», в котором при некотором усилии просматривались черты изначальной версии. Но по сравнению с ней он был куда более размыт, неточен и, что называется, «беззуб». Данное в нем определение «семейно-бытовое насилие — умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления» не давало четкого ответа, на что именно он направлен. Из этого определения следовало, что предусмотренные законопроектом меры не могут быть применены к действиям, прописанным в КоАП и УК РФ, а именно: к угрозам, непосредственно физическому насилию и так далее. Принятие такого закона почти никак не улучшило бы положение жертв, так как сохранялась бы фактическая безнаказанность за совершение семейного насилия. Иначе говоря, он почти не менял существующее положение вещей, сложившееся после декриминализации побоев в отношении «близких лиц» в 2017 году, когда последние стали рассматривать как административное правонарушение.
Даже в таком виде проект спровоцировал ожесточенную дискуссию на 11 тысяч комментариев, немалая часть которых представляла собой различные вариации резкого отрицания.
Он не был принят ни в 2020-м, несмотря на спровоцированный карантинными мерами всплеск домашнего насилия, ни в 2021 году, поскольку имеющаяся версия законопроекта, по версии официальных СМИ, «так и не нашла одобрения у всех обсуждающих ее сторон». Проведенный при этом опрос общественного мнения показал, что подобный закон поддержали бы 79% россиян.
О причинах двустороннего недовольства законопроектом РИА Новости писали в 2019 году так:
«Борющиеся за права женщин общественники считают документ слишком мягким, в то время как священнослужители меры профилактики, перечисленные в проекте закона, называют не иначе как репрессивными».
И правда, Патриарх Кирилл критиковал проект с самого его появления, а в сентябре 2022 года появилась информация, что работа над законом остановлена из-за блокировки высокопоставленными иерархами РПЦ.
С тех пор воз и ныне там. В условиях военного времени и окончательного поворота руля «на скрепы» появление такого закона представляется немыслимым.
«Сейчас наши политические лидеры много говорят о сохранении «традиционных ценностей», — говорит представительница помогающей организации, — но за их красивыми речами скрывается мрачная реальность: тысячи людей, чаще женщины и дети, страдают от насилия в семье, которое невозможно проигнорировать. Политики, законодатели и общественные деятели должны осознать, что «традиционная семья» — это не просто пустой звук, а совокупность любви, верности, поддержки друг друга в радости и горе. Домашнее насилие не имеет ничего общего с этими ценностями.
К сожалению, пока в обществе и в первую очередь у его лидеров будет преобладать мнение, что насилие в семье — это приватное дело, которое нельзя выносить наружу, а жертва должна молчать, терпеть, подчиняться, — шанс принятия закона о домашнем насилии остается невысоким».
Когда убьют, тогда и звоните
«Закон необходим, — утверждает активистка. — К сожалению, действующее законодательство не может эффективно защищать пострадавших от домашнего насилия, так как в нем отсутствуют превентивные механизмы, то есть такие механизмы, которые предотвращают тяжкие последствия насилия, в том числе влекущие смерть пострадавших. Фактически правоохранительные органы вынуждены ждать, пока не случится трагедия (любимое выражение “Нет тела — нет дела”)».
По данным Росстата, только каждая десятая женщина, столкнувшаяся с домашним насилием, обращается в полицию. Лишь чуть больше половины из этих обращений там регистрируются. Более 96% обратившихся не были удовлетворены помощью полиции.
Согласно материалам на сайте «Насилию.нет», причина этого в том, что «в правоохранительных органах к пережившим домашнее насилие нередко относятся с открытой враждебностью и отказываются приезжать на вызов, регистрировать заявление или проводить расследование. Нередко женщины сталкиваются с виктимблеймингом». Система не верит пострадавшим, а пострадавшие не верят, что система может их защитить.
Полиция может просто не приехать, но даже приехав, может разве что забрать нападающего в отделение для составления протокола. Максимальный срок задержания составляет двое суток, но на практике обычно агрессор отправляется домой уже спустя несколько часов. Дома же он может еще сильнее отыграться на жертве, мстя за «сдачу» его полиции.
По протоколу об административном правонарушении назначается штраф — те самые пять тысяч, которые придется оплачивать из общего бюджета, превращая взыскание из наказания агрессора в наказание всей семьи. Если же дело все же доходит до уголовного преследования, то здесь жертва обязана сама собирать доказательства, поддерживать обвинение, устанавливать личность преступника, искать свидетелей и так далее, как это предусматривается в делах частного обвинения. Все эти факторы и становятся причинами того, что в правоохранительные органы обращаются очень мало.
«Сначала в отношениях все хорошо, но через какое-то время партнер становится агрессивным, а потом начинает применять физическую силу. Женщина вызывает полицию, его забирают, выпускают через сутки со штрафом и записью в личном деле. Актор насилия, скорее всего, стал злее, а не “выучил урок”, и теперь со всей этой агрессией, обидой на пострадавшую, он почти беспрепятственно может вернуться к ней и повторить насилие, но на этот раз все может закончиться гораздо печальнее. Сейчас механизмов защиты для пострадавших не существует.
Также у нас нет статьи за сталкинг (преследование) ни в каком виде. Представьте, женщина хочет выйти из отношений, но партнер ей постоянно пишет, следит за ее соцсетями, караулит у дома, ждет у двери квартиры, чтобы “поговорить”. Когда женщина обращается с этой проблемой, ее игнорируют либо, если повезет, заведут дело о “нарушении неприкосновенности частной жизни” (137 УК РФ), но это все. Удачных кейсов практически не существует в России».
В декабре 2021 года Европейский Суд по правам человека (ЕСПЧ) присудил большие компенсации по делу «Туникова и другие против России». Среди четырех заявительниц была и Маргарита Грачева, которой муж отрубил топором кисти обеих рук. Обращения Маргариты в полицию до похищения и членовредительства ни к чему не привели, и все закончилось трагедией. Теперь молодая женщина живет с протезом одной руки и частично восстановленной другой. ЕСПЧ присудил Грачевой 370 660 евро компенсации, ставшие рекордными. Другие заявительницы получили по 25 000 евро.
Одновременно с этим ЕСПЧ принял пилотное постановление, в котором указал России на необходимость комплексного законодательства против домашнего насилия. Постановление вступило в силу 14 марта 2022 года, всего за несколько месяцев до того, как Россия перестала исполнять постановления Европейского Суда по правам человека. И хотя решений, вынесенных до 15 марта, это коснуться было не должно, постановления по делу «Туникова и другие против России» на ноябрь 2022 года исполнены не были.
К сожалению, все законы, принимаемые в сфере домашнего насилия, написаны в прямом смысле кровью тех женщин, которых не успели защитить. В Казахстане такой закон существовал с 2009 года, хотя в 2017-м там произошла полностью идентичная российской декриминализация. Теперь, на фоне дела убитой Салтанат Нукеновой, мужа которой судят сейчас в прямом эфире, появились поправки, снова вводящие побои в область уголовного права. Примеру Казахстана последовала и Армения.
В России было много «громких» дел, связанных с домашним насилием: сестры Хачатурян, убийство Веры Пехтелевой, отрубленные руки Маргариты Грачевой — и это только небольшая часть. Были и случаи, очень похожие на историю Салтанат Нукеновой.
«Например, дело бывшего министра сельского хозяйства Тувы Юрия Тыт-оола, — напоминает участница организации, — который сначала убил свою супругу, а потом пытался покончить жизнь самоубийством. И все эти дела вызывали широкий резонанс и дискуссию, однако закон так и не принят, и более того, домашнее насилие декриминализировано. Нам кажется, что последнее слово тут за государством в виде его исполнительных и законодательных органов, но, к сожалению, у него другие приоритеты».
Прекрасное далеко
В «России Будущего», по мнению участниц проекта, сфера «домашних» преступлений должна перестать считаться приватной («нельзя выносить сор из избы») и должна регулироваться законом (никаких «разбирайтесь сами, чего в полицию звонить», «мы сейчас его заберем, а завтра она захочет к нему вернуться, а мы виноваты останемся»). Закон о домашнем насилии должен давать возможность нового правового поля, где пострадавшие будут выступать в суде на основании определенных прецедентов и их случаи уже не будут «уникальными» и «приватными».
«Сотрудники полиции должны стать предельно аккуратными с пострадавшими на опросах, тактичны. Они будут обязаны реагировать на все обращения пострадавших, а не ждать “тела” или серьезного вреда для здоровья, так как у них будут инструменты влияния. Например, пострадавшей можно будет получить охранный ордер, запрещающий партнеру приближаться к ней, пострадавшую можно будет быстро по запросу полиции перевести в шелтер».
По поводу ордеров, вокруг которых ломается столько копий, активисткам тоже есть что сказать:
«Мы часто слышим критику в их адрес, мол, “бумажка насильника не остановит”, но это не совсем так. Если агрессор действительно не остановится и будет преследовать пострадавшую, нарушая предписание охранного ордера, то в таком случае пострадавшая сможет обратиться в полицию и запустить механизм привлечения агрессора к уголовной ответственности за нарушение охранного предписания. В таком случае пострадавшую спасут превентивные (предотвращающие) меры, правоохранительным органам для изоляции агрессора не нужно будет дожидаться трагедии. Сейчас же безопасность пострадавших никак не обеспечивается».
Активистки отмечают, что цель закона и предлагаемых изменений — это не «посадка всех агрессоров», а исключение или существенное снижение вреда в делах о домашнем насилии, создание механизма, позволяющего в большинстве случаев избежать самых крайних и страшных ситуаций.
Очень важны, по их словам, не просто защита пострадавших, но также и следующие моменты:
- понимание обществом недопустимости не просто насилия, но также и любых оправданий его. И этого можно добиться, если полиция будет преследовать и наказывать агрессоров, а дискуссии в СМИ перестанут крутиться вокруг темы «а во что она была одета»;
- работа в области школьного образования, купирование буллинга, объяснение детям, что насилие недопустимо;
- важно поддерживать помогающие организации, работающие с пострадавшими, — это сейчас единственный источник помощи и достоверной информации о домашнем насилии;
- и, конечно, огромное значение имеет защита прав женщин и детей. Это касается любых вопросов гендерного равенства, а также ювенальной юстиции, которая в наших реалиях функционирует из рук вон плохо.
«Волшебной таблетки, которая решила бы вмиг все проблемы, не существует, поэтому мы продолжаем нашу работу, информируем общество о том, что проблема домашнего насилия реальна, это не “выдумки феминисток”».
В качестве эпилога из серии «пока верстался номер» приведем еще несколько свежих новостей, ужасающих в своем однообразии: «застрелил», «напал с ножом»… Которая из этих женщин станет для России своей Салтанат? И станет ли?
