Политик, осужденный на четыре года за участие в «нежелательной организации» — «Открытой России» — ответил на вопросы SOTA. Он рассказал о быте в «помещении, функционирующем в режиме СИЗО», где находится, пока идет апелляция по его делу. Пивоваров также объяснил, как добывает крупицы истины из государственных радионовостей, и как другие арестанты и сотрудники ИК относятся к мобилизации (спойлер: плохо!). Публикуем его ответы на наши вопросы.
«За стенами барака, где нас содержат, — уже полноценная колония»
Последние пару месяцев я нахожусь в достаточно странном месте — помещении, функционирующем в режиме СИЗО (ПФРСИ). По нормам, это должна быть тюрьма, мы содержимся в камерах, которые покидаем лишь на часовую прогулку, по-прежнему носим гражданскую одежду. До апелляции приговор не считается вступившим в силу, я не осужденный. Но за стенами барака, где нас содержат, — уже полноценная колония, которая живет уже по лагерным законам.
Появление таких мест вызвано диким перенаселением в СИЗО. При лимите в 1900 человек, в Краснодарском централе этим летом число арестантов доходило до 2700. Были камеры, где люди спали не вдоль, а поперек, по 4-5 человек. Историями про сон по очереди на одной кровати уже никого не удивишь.
Местная (ИК) администрация, конечно, никакой радости от наличия у них нескольких десятков не осужденных не испытывает. Поэтому и занимается ПФРСИ по остаточному принципу: отсутствие людей, минимального ремонта, да даже книг, не говоря уже о таких чудесах цивилизации, как холодильники или радио.
Не могу сказать, что меня это удивляет. Скорее поразило бы, если бы было иначе. Ругаюсь, что из-за вечного бардака и нехватки людей большие задержки с корреспонденцией, очень медленно ходят письма, а к остальному можно привыкнуть, везде люди живут.
Настрой сохраняю самый бодрый, да и в целом последнее время не покидает мысль, что на воле сейчас посложнее, чем у нас тут. А судя по новостям о мобилизации, скоро для многих оказаться здесь станет лучшим выбором. В удивительное время мы живем, не припомню такого, когда еще тюрьма становилась лучшей долей.
Состав соседей здесь отличается от тех, с кем меня содержали в СИЗО. В Краснодаре меня старались изолировать, поместили на спецблок. Подавляющее число содержащихся там уже не раз бывали за решеткой и в перспективе имели достаточно серьезные сроки. Тут же в основном обвиняемые по не особо тяжким статьям и сроки редко превышают 3-4 года.
Интересна тенденция, что чем легче наказание, тем более «шумные» арестанты. Люди с перспективой долгого нахождения за решеткой, наоборот, стараются без необходимости не обострять и не создавать конфликты. По мне, практически со всеми сокамерниками удается выстроить доброжелательные отношения. Политических, кроме меня, тут никого и естественно есть интерес, обсуждаем новости, даже помогаю советами, написал пару выступлений в суде. С информацией тут сложновато, и часто встречаю штампы пропагандистов (правда с осени меньше) о происходящем на воле. Приходится спорить, убеждать. Забавно было наблюдать трансформацию взглядов моего недавнего сокамерника Сергея, с которым мы соседствовали последние пару месяцев. В начале августа он с азартом доказывал мне, что «не все так однозначно», что в Крыму собирались создавать базу НАТО, а США бомбили Ирак и чем мы хуже. А 21.09 утром мы с ним вместе слушали речь о начале мобилизации и он, прикрыв глаза, тихо матерился, однозначно давая оценку происходящему. Когда новости из далекого телевизора врываются в реальную жизнь, отношение меняется.
С администрацией отношения нейтральные. Руководство колонии меня очень забавно избегает. Абсолютно серьезно. В мою камеру во время обходов они не зашли ни разу, входят в соседние, спрашивают о проблемах. А ко мне нет. Ну может дела у них 🙂 Правда отказывают в разрешенных звонках родным, но я настойчивый.
С обычными сотрудниками отношения нормальные. Они живут в том же мире, что и мы, видят, что происходит. Руководство давит на них, чтобы ехали в добровольные командировки на Донбасс, но даже те, кто сначала хотели, сейчас ищут любые варианты отказаться.
«Я продолжаю жить в режиме СИЗО»
Мой приговор еще не вступил в силу, я продолжаю жить в режиме СИЗО. А значит по-прежнему 23 часа нахожусь в камере, лишь на час удается выйти на прогулку. Это, наверное, самое неприятное, даже у зеков в колонии есть относительная свобода передвижения, а у нас чтобы походить — пространство 3х2, да и то на четверых. С досугом тут даже в сравнении с Краснодаром беда. Я хотя бы привез с собой книги и радиоприемник, а в других камерах нет вообще ничего. Переданные мной экземпляры бережно передают из рук в руки, администрация не разрешает подследственным пользоваться библиотекой колонии, а своих практически ни у кого нет. И это, кстати, яркий пример отношения к людям. Вроде мелочи, книги, телек или радио. А по сути представьте: на месяцы, даже год вы размещаете здоровых мужиков по камерам, не занимая их ничем. Лишая контактов с внешним миром, не давая даже книг. А потом чиновники ФСИНовцы громко удивляются — а откуда у нас в тюрьмах криминальные субкультуры? Так вот от этого все идет.
Я со своей стороны пытаюсь как-то забить это бесконечное количество свободного времени делами. Очень благодарен тем, кто пишет, пользуясь случаем передаю привет! За это время познакомился с множеством хороших людей из самых разных городов, пусть и пока по переписке. А в остальном — книги и спорт. Когда переведут в колонию, должна появиться возможность пойти учиться. Давно хотел продолжить образование и тут это отличный шанс провести это бесполезное время с хоть какой-то пользой.
«В совершенстве освоил еще советский навык читать между строк»
Информация, понимание того, что происходит на воле — это, наверное, самое ценное, чего тут не хватает. Стараюсь не пропускать радионовости, там, пусть и в урезанном и часто искаженном формате, можно узнать, что происходит. По-моему, в совершенстве освоил еще советский навык читать между строк и по акцентам, расположению новостей в выпусках, понимать реальную картину.
Когда пишу эти строки, сообщают, что в Севастополе сняли ограничение на отпуск продуктов, заработала паромная переправа и только после — о том, что в результате подрыва разрушены два пролета Крымского моста. Вспоминается анекдот: «Да как тут не закуришь, когда знамя полка сперли».
Главная вещь, которой тут не хватает — это свобода. Независимо от того, осталось человеку 8 лет или пара месяцев, о ней говорят все. Кто-то строит планы, кто-то вспоминает прошлые подвиги. Для меня отсутствие свободы чем-то сродни обрезанным возможностям. Но воспринимаю это не как повод для хандры, а время, чтобы поднакопить силы. Хоть и очень хочется прервать мой затянувшийся краснодарский отпуск.
Главный оперативный источник новостей — это, конечно, радио. Понимаю скепсис пользователей «Твиттера» в отношении официальных радиостанции, но поверьте, и там можно многое выловить. А кроме этого, конечно же, письма и встречи с адвокатами. У меня отличные Краснодарские защитники, если бы не они, мне было бы намного сложнее.
Какие-то новости можно услышать и от сотрудников/заключенных, но это редко. Как и в прошлом веке, открытки и письма остаются лучшими друзьями.
«Искренне желающих воевать я среди арестантов не встречал»
Главная тема в тюрьме — это конечно свобода, только после нее уже все остальное. Мне не так много удается общаться с другими арестантами, но из тех, с кем разговаривали, оценки происходящего резко негативные. Колонии общаются между собой, знают, что в соседние (ИК-5, ИК-9) и в Адыгею, приезжали ЧВКшники, забирали от 100-200 из каждой, но те, с кем мне удалось пообщаться, относятся к вербовке резко негативно.
Местная колония — это общий режим, первоходы. По большей части это небольшие сроки, и рисковать жизнью ради пары лет свободы не рвутся. Плюс общее мнение, что это не их история, и никто не понимает, зачем развязанная. Есть и другие примеры, правда, единичные. Со мной в камере сидит молодой парень, гражданин Украины из Горловки. Ему даже привозили ящик, чтобы проголосовал на так называемом «референдуме». Одинокий человек, похожий на опера с чемоданчиком-урной, олицетворял собой комиссию. ЗА ДТП с двумя трупами в состоянии алкогольного опьянения ему дали 8,5 лет. Ждет апелляции, а после готов идти воевать. Жена написала, что 8 лет ждать не может, видит в этом шанс вернуться к семье. Не знаю, как он пойдет воевать, после ДТП он даже бегать и отжиматься опасается, да и боевой дух далеко не победный.
Пока был в СИЗО, я встречал ребят, рвущихся и пишущих обращения с просьбой о мобилизации. Мотив у всех был примерно тот же. Имея обвинения по особо тяжким статьям, например по 228 ч.4 (наркотики) — их в тюрьме огромное множество, человек может оказаться в лагере на срок от 10-15 лет. 80-90 % из них — это пацаны по 23-25 лет, это фактически самые продуктивные годы, кому они будут нужны после этого? Поэтому готовы идти, чтобы иметь хоть и призрачный шанс выбраться. Искренне желающих воевать я среди них не встречал. Мотив один — «выбраться, а там как-нибудь пропетлять».
«По прямой до Мариуполя тут меньше 100 км, о том, что там происходит, люди знают из первых уст»
Так как радио практически во всех камерах отсутствует, новостью, что в стране объявлена мобилизация, с соседями поделился я. Сначала было недопонимание, что это такое и как вообще такое может быть, войны у нас вроде нет, а победные речи Минобороны — единственное, что долетало до многих. Потому некоторые сначала даже не поверили. А потом, в процессе обсуждения, поняв, что все серьезно, родилась забавная мысль — хорошо, что мы в тюрьме, пока это единственная 100% бронь. ФСИН-мечты сбываются. По нынешнему закону судимые по тяжким статья призыву не подлежат. Хотя и понимаю, что это могут быстро поменять, конечно же, «по массовым обращением самих осужденных».
Сотрудников тоже иногда прорывает. У них, в отличии от арестантов, брони нет и руководство периодически склоняет их к поездкам в командировки на Донбасс. Обещают деньги, льготы, но желающих крайне мало. Люди готовы увольняться, но на давление не поддаются, что вызывает уважение. Общий настрой я бы оценил как «дотянуть бы до пенсии» (у ФСИНовцев нужен небольшой стаж, день идет за полтора), и гори оно огнем. Один из сотрудников, узнав о планах приездов и сюда вербовщиков ЧВК сплюнул, матом высказал все, что думает о них, вербовке и перспективах. Переводя на литературный: ничего хорошего.
Сотрудники видят жизнь вокруг, видят, как ВСЕМ одноклассникам (человеку 26 лет), пришли повестки по якобы частичной мобилизации, поэтому никакой радости и позитивных ожиданий у людей нет. По прямой до Мариуполя тут вообще меньше 100 км, так что о том, что там происходит, люди знают из первых уст.
«Из шконки выходит почти скамья, а 5-литровая канистра с веревочкой — неплохая гантеля»
С досугом тут, к сожалению, сложновато. На первом месте по-прежнему книги и спорт. Со школы, наверное, столько не читал. Стараюсь наверстывать то, что упустил последние годы. Отличный тренер помог мне и подсказал как можно заниматься даже в камере. Из шконки выходит почти скамья, а 5-литровая канистра с веревочкой не плохая гантеля.
Стараюсь вовлекать в спорт соседей. Заметил тенденцию — у тех, кто занимается меньше уныния. Сам занимаюсь ежедневно, может потому и нет сомнений, что все неизбежно наладится.
«Сохранить совесть чистой, путь и ценой уголовки, важнее»
Последнее время жизнь на воле становится во многом посложнее, чем в тюрьме, потому в первую очередь хочу пожелать сил и держаться. Все это точно ненадолго.
А еще перед многими сейчас может встать выбор. Сохранить принципы и возможно пойти в тюрьму или не сопротивляться, покориться и надеяться на то, что пронесет. Принимать решение за кого-то неправильно, но как человек, уже почти 1,5 года находящийся за решеткой скажу — везде люди живут. Все не так страшно, как малюет НТВ, они и тут как обычно врут. А сохранить совесть чистой, путь и ценой уголовки, важнее. Не стыдно будет смотреть детям в глаза.
